01:14 am
3/12/06

Мысль, в общем-то, простая и понятная. Если творчество - личное дело каждого, то кроме возможности в это личное дело периодически заглядывать Человек ничего никому дать не может. Следовательно, всякие попытки кривыми и злобными, а также мягкими и ласковыми лапками влезть и нагадить/поправить обречены на провал, если только побочной целью не являлось психическое потрясение Человека.
[Хорошо бы здесь цитату, одну из многих, про неглавную роль художника, который только записывает проходящее через него.] И когда Человека просят по-другому, или требуют от него оправдания доверия, или указывают перстом на чужой авторитет (не осознавая всей абсурдности этого действия, связывающего совершенно различные категории), Человек непонимающе уставляется перед собой, начинает судорожно перекладывать выраженные чувства и мысли с места на место, осматривать их тупо со всех сторон, отбрасывать в сторону, укладывать обратно... От этого сотворённое творчество покрывается пылью, налипшими крошками и шерстью домашних животных, теряя в большинстве глаз. Печальная картина.

Но вот другой Человек. Произведение которого похвалили, и не единожды; и даже чем-то аргументируя, но не слишком. И Человек, если ещё не увлечён всем существом своим к снежным и блестящим - но другим - вершинам, благосклонно обращает взор на написанное самим собой. Что же он видит?
Небесспорно, но оптимально в одном месте. В другом - изящно, но не без двусмысленности. В третьем - скользкая, потому как накатанная, дорожка литературного шаблона. Никаких претензий Человек предъявлять к себе не может и не хочет. Но чувство неловкости возникает перед теми, кто в предыдущем абзаце позволил себе потратить время на положительные отзывы. Да, изъянов не чувствуется, но действительно ли хорошо? Неплохо. Человеку совестно указывать на собственные мелкие оплошности, которые ему одному настроение портят, так как скорее кокетничаньем сочтут, чем попыткой взгляда изнутри. И он уходит быстрее уже к другим вершинам, которые ещё белые и не испещрённые следами рефлексирующего автора. И при взгляде назад оказывается, что справедливое заключение "неплохо" из памяти уже стёрлось, а вот стыдно за что-то...

Я читаю, изредка приставляя текст к себе, и прижатый к груди подбородок заставляет смотреть в зеркало исподлобья. Иногда даже этот взгляд искоса нисколько не умаляет ярко-зелёной зависти меня, которому такое никогда не носить - по неряшливости ли, по отсутствию ли нужных размеров или денег. Иногда равнодушно - как одежда для беременных, которая на ком-то смотрится органично, но я тут ни при чём, я только читаю. Иногда - отторжение, я это никогда не надену, это слишком самоуверенно; слишком уж нужно верить в себя, чтобы такое писать.
Но дело в том, что довольно часто я - представьте себе - читаю то, что пишу. Точно так же примеряю. И довольно часто ситуация развивается по третьему из указанных путей. Это не плохо. Это я. Только вот прагматичная часть меня сетует на потерю текстов, которые могли понравиться не мне...

Сдаётся мне, что милая О., с которой я так безуспешно ссорюсь, глушит подобную прагматическую часть ментальным динамитом. Поэтому мы все лишены счастья читать выходящее из-под её клавиатуры.

Конец.