Прямо с утра я подумал, что давно не писал ничего забавного. Поэтому я решил написать о том, как я в последний раз описался. Это было во втором классе на уроке пения. Я обожал пение и даже добровольно записался в школьный хор. На уроке пения дети сидели на двух рядах стульев, друг напротив друга, альты и дисканты. В конце урока нам давали слушать классическую музыку, например, такую: ми-ми-фа-соль-соль-фа-ми-ре-до-до-ре-ми-ми-ре-ре... Разумеется, я не мог прервать сеанс своим дурацким "Можно выйти?", сидел и терпел. Ну и естественно оно потекло, по ноге в серые школьные штаны, в ботинок, на пол. Получилась лужа. Оставшиеся до конца урока 10 минут я сидел над этой лужей и слушал симфонию. О братья, довольно печали. Будем гимны петь безбрежному веселью. И светлой, светлой радости. Шиллер, музыка Бетховена.

Заодно вспомнилось и о том, как я в последний раз обкакался. Это было гораздо позже, в одна тысяча девятсот типо девяностом году. Я тогда около месяца проработал в Варшаве, какую-то там науку крутил в тамошнем институте биохимии и биофизики что на Раковецкой улице. Тем временем одна женщина находилась в командировке в Минске. Отношения с ней у меня длились примерно 10 лет, и что интересно, последние 9 из них мы занимались исключительно тем, что прощались навсегда. Примерно в середине этого периода одна из моментальных встреч (разумеется, с целью окончательного прощания) как раз и была назначена в Минске, через который я ехал поездом из Варшавы в Москву. Я совершенно не помню, что мы делали в этот день в Минске, где ходили, где выпивали и в особенности где и как трахались, это дело вообще к тому времени отодвинулось на периферию. Но день этот кончился, и вечером я отправился на вокзал, поскольку провожания мы отменили на более раннем этапе отношений, чтобы меньше заморачиваться. Ну вот я пришел на вокзал, и именно там в ожидании поезда надрался в слизь и обгадился. С тех пор я всегда ношу с собой запасные трусы. Некоторые за это надо мной смеются, догадываясь, что эта привычка имеет какое-то отношение к половому чувству, но какое именно, я вам сейчас рассказываю впервые.

В результате, как видим, написать смешное у меня не получилось. Я думаю, с такой же проблемой регулярно сталкиваются Евгений Петросян и Клара Новикова: хотят написать смешное, но у них ничего не получается.

ЗЫ: Заморочившись, позвонил и спросил, что мы там в Минске делали. Она тоже не помнит. В дополнение ко всему выяснилось, что мы не помним даже, какое тогда было время года. А год был на дворе 1989.

ЗЫЗЫ: "Память девичья" — это когда девушка не помнит, сколько раз она уже трахалась: два или четыре.