Солнце, сжалься!

Выйдя из гостиницы, мы отправились сразу же в местное кафе. Благо оно находилось неподалёку. Через пять минут, преодолев нестерпимую жару, а контраст между кондиционированным холлом отеля и открытой всем лучам солнца улицей был весьма ощутимым, мы уютно устроились за столиком.

К нам быстро подбежал официант и на ломаном английском пролепетал что-то наподобие меню, сопроводив свою речь при этом массой красочных эпитетов в адрес блюд местного приготовления. Таня сказала ему пару фраз по-арабски, после чего чернявый молодец стал себя чувствовать прямо как в своей тарелке. Ему явно импонировало, что двое европейцев так хорошо знакомы с ёго родным языком, что явно в данной ситуации говорило в пользу уважительного отношения к коренному населению страны пребывания. Я, надо признаться, стыдливо опустил глаза. Ведь кроме более или менее сносного английского, я ничего толком в своём языковом арсенале не имею. Я всегда завидовал Танюшке в её способности мастерски схватывать языковые нюансы в арабском, как и во многих других языках, что она успела выучить, несмотря на свой юный возраст. Мой немощный арабский был скуден и топорен, и лишь из чувства дипломатично уважительного отношения мои бизнес-партнёры не особенно акцентировали моё внимание на тех неточностях, что постоянно наблюдались либо в моём произношении, либо в грамматическом построении речи.

Таня заказала какое-то диковинное кушанье, сказав, что потом обязательно объяснит мне из чего оно сделано, а то вдруг аппетит у меня испортится.

- Таня, лапочка моя, - я взял её руку в свою и слегка сжал. Я немного волнуюсь за тебя: как ты тут сумеешь устроиться одна, пока меня не будет, - ты же знаешь, мы с Халафом сможем поговорить о тебе только послезавтра. Все эти дни я буду занят позарез. Будь в отеле и никуда не выходи, ладно? Ты слишком заметна.

- Ладно, Кирилл, успокойся. Ты ведь тоже кажется не кучерявый и черноусый, как все местные.

- Но я уже не первый раз здесь. Пойми, я хоть и немного, но успел изучить специфику этой страны.

- Хорошо, договорились.

Кафе, в котором мы находились, представляло собой подобие некоего шатра с застеклёнными стенами-решётками. Стёкла были выполнены в виде мозаичных элементов, отчего я вдруг вспомнил сказку Пушкина «О золотом петушке». Постоянно ловлю себя на мысли, что сколько раз здесь бываю, и всё равно не перестаю удивляться колориту местного житейского уклада. Сколько же нового каждый раз предстаёт перед взором! Да еще, ко всем впечатлениям такого рода добавилось то, что сейчас я нахожусь не совсем в обычной для себя компании: с самым чудесным существом на свете – моей милой и тысячу раз любимой Таней.

Взяв напрокат довольно сносную «Митсубиси» в фирме «Хайрат Мотор Трэвелз», я, как обычно, уже в который раз, привычным маршрутом гнал по идеально ухоженному шоссе, обрамлённому слева кустами магнолий, а справа – волосатыми пальмами с блестящими на ярком солнце длинными листьями.

Руководитель египетского отделения концерна «Айша-Ойл» Мухаммад Аль-Массари вёл переговоры весьма учтиво. Однако, при этом настойчиво давал понять, что при нынешних ценах на нефть и полной неопределённости в перспективах Ирако-Американской войны, сроки контракта должны быть сокращены до предела. Хотя, в качестве некоего комплемента в свой адрес, я получил заверение, что нынешняя политика Америки вовсе не настраивает арабский мир на деловое партнёрство с ней. А скорее наоборот, - всё дальше отстраняет его от сотрудничества с ней, и поэтому, контакты с Россией очень и очень важны для компании «Айша-Ойл», особенно для египетского её подразделения.

Секретарь господина Аль-Массари – Мирана всегда напоминала мне созданный мною когда-то в моём воображении образ сказочной Шамаханской царицы. В самый ответственный момент переговоров, а она умела, надо отдать ей должное, чувствовать настроение шефа в тот или иной момент, она с легкой грациозностью впорхнула в кабинет, где шли переговоры, и налила всем присутствующим настоящий египетский кофе.

Незаметно, в деловой беседе, шло время. Искались и находились точки соприкосновения по основным спорным вопросам. Халаф занимал то мою позицию, то настаивал на моём понимании точки зрения своего шефа, являясь некой буферной зоной, мастерски сглаживая все шероховатости в обсуждении нетривиальных тем по стоимости работ и срокам их исполнения.

И вот, через пару часов, окончив переговоры, я снова стоял рядом со своим временным транспортным другом - золотистого окраса «Митсубиси», находясь под палящими лучами нестерпимого восточного солнца. «Сжалься, солнце» - сказал я про себя фразу по-арабски из одной очень популярной здесь пару лет тому назад песни, исполнявшейся очень знаменитым в Египте певцом. И вдруг, сама собой, как будто бы всплыла в моей памяти из океана небытия одна старая история о тех давних приключениях в ночном Каире. Машинально мое лицо изобразило благодушное умиление. Очнувшись от нахлынувших воспоминаний, я, как конь гнедой трясёт своей гривой, замотал головой, как бы стряхивая ненужные в данный момент мысли. Боже, если кто-то из моих знакомых увидел бы меня в ту минуту, то наверняка подумал бы, что я нуждаюсь в срочной медицинской помощи дабы пережить последствия солнечного удара. Я сел в машину, вставил в переднюю панель ключ зажигания и рванул в сторону отеля, где с нетерпением жаждал увидеть свою Танюшку.


[показать]