когда за двадцать, часы смеются:
бежать, стремиться — они стоят.
висят на стрелках тяжелым грузом
часы, минуты, холодный март.
скорей бы вечер, июнь, зарплата,
скорей бы праздник и выходной,
cкорей бы дождь отстучал, отплакал,
по водостоку убрался вон.

минуты ждут в электронной почте,
на пачке бланков с пометкой «сдать»,
в угрюмых пробках, ворчащих дымом,
где можно спать, не ложась в кровать,
в очередях за буханкой хлеба,
у докторов в их приемный час.
по сути, время всегда найдется
на что угодно, что кроме нас!

часы хохочут в кабине лифта,
на остановках, на красный свет
ползут, как слизни. разбить бы к чёрту
и убежать, не оставив след!
зато под вечер, придя с работы,
швырнув ботинки куда-то прочь,
мы понимаем, что время мчится,
на крыше дома зевает ночь.

короткий праздник едва начнется,
а гости вдруг заспешат домой.
беспечным лето казалось в мае,
спустя неделю скрипит зимой.
украсив елку, посмотрим в окна,
где снег растаял, идет весна.
часы бегут, не жалея ноги,
с лучом рассвета и допоздна.

скорей бы вечер, июнь, зарплата,
скорей бы праздник и выходной!
торопим время, а это время
вплеталось в пряди седой струной.
скорей бы дождь отстучал, отплакал,
чтоб скомкать миг, затолкать в архив.
а через годы понять:
о, Боже,
а этот дождь...
до чего ж красив...

(с) Deacon