Мир прекрасного – мало того, что прекрасен, еще и обширен. Как буржуйский загородный дом.
Сегодня мы поговорим о поэзии и моей роли в наших отношениях.
Поэзия – это хорошо. Мало того – в последние годы (два-три), это направление стало и модным. Кто из читающей публики не ловит благоговейно новый образ Воденникова или не примеряет на себя чувства Верочки?

Я и поэзия переживаем, как любая пара, разные стадии отношений. От «да кто ты такая?!», до «о! да! еще, еще! да, так!..». И, как и в большинстве отношений – у нас есть «моменты близости», которые можно вспоминать в старости у камина.
И мне чуть удивительно, что их, в общем-то – вполне хватает для пальцев одной руки.

Мизинец. «Стоять и смотреть,
как купаются в небе деревья,
сливаясь с землей на…» - года два провели в моём бумажнике.
А что вы хотите, если первая реальная влюбленность (первая нереальная, как вы помните – Дима Маликов) – поэт. Вот и были вырезаны из газеты и заучены наизусть три строфы. Мало того, каждый раз, когда взгляд фиксируется на голых ветках на фоне неба, все эти двенадцать строк автоматически артикулируются, подобно заклинанию.

Безымянный. «Взгляни, упавший лист
опять взлетел на ветку.
То бабочка была.»
Занятия по публицистике было принято начинать со стихотворения. Вильям Львович начал с этого. Автор для меня неизвестен (знаю, что если поискать – найду. Но – зачем?). Но само направление – подвело к сборнику японской поэзии. Который и оказался одной из двух книжек, прихваченных мной с родины в Москву.

Средний. «Я многим обязана тем, кого не люблю.»
И далее – в ритм, но без рифмы. Такова особенность польского стиха.
Виславу Шимборскую (Нобелевка, кстати) мне надо было подготовить к вечеру польской поэзии. И как-то неожиданно – очень совпало. Вся эта мелодика, как будто разговариваешь сам с собой, и всё больше – о себе же. И правду.
В этом сборнике еще и дядьки были интересные. Только не помню их. И жалко, что в полюбившемся переводе не могу найти ее в просторах сети.

Указательный. Пушкин – наше всё. Знание перешло в чувство после строк
«… а мы с тобой вдвоем
предполагаем жить».
Гениальный поэт.

Большой. ВВ! ВВМ!
«Вы думаете, это бредит малярия?» и далее, и то, что перед этим – тоже.
Ужасно живой человек во всех этих словах, буквах и падениях.
Особым развлечением было залезать втроем в перемену на парты в разных концах аудитории и декламировать друг другу по очереди фрагменты. Заглядывающие на шум младшекурсники пугались на раз.


В следующем выпуске я расскажу вам… а о чём бы?