Однажды меня попросили рассказать сказку. Это был длинный телефонный разговор. Такой телефонный разговор, который смело можно отнести к разряду судьбоносных. Я долго не брался за выполнение этой просьбы. Настроение никак не мог поймать. И вот меня осенило. Никогда не писал сказок. Да и вообще в прозе у меня отродясь не было особых успехов.
Сказка... Она должна быть наивной и понятной. Ясной и чистой.

Небо вспыхнуло, взорвалось лучистым светом восходящего солнца. Солнечные зайчики, порожденные отражением оного в серебристом зеркале озера, суетливо забегали по лицу, одежде и объемному саквояжу путника. Человек стоял у самой кромки воды и улыбчиво щурился, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух. На его лице застыло такое явное и четкое выражение незамутненной радости, что со стороны могло показаться как-будто бы этот довольно еще молодой господин только что обрел просветление и вот-вот вознесется на небеса. Но никуда он не возносился, а все стоял на берегу и слушал шелест листьев в изумрудных кронах исполинских дубов, которые росли вдоль воды. И лишь когда в молчаливое безвременье кануло не меньше двух часов, человек двинулся с места и лишь затем, чтобы покопаться в своем вместительном саквояже и достать оттуда пару металлических спиц. На первый взгляд - обычные спицы для вязания, вот только длинна у них была совсем уж странная. Если бы человек воткнул их в землю перед собой, то они дошли бы ему до колен, тогда как в диаметре они были вряд ли шире обычной швейной иглы. Он взял по одной в каждую руку, удерживая их за концы так, будто это писчие перья и опустился на колени. Взгляд его серых глаз цепко ухватил пейзаж на другой стороне озера. Свои спицы он наполовину погрузил в воду и стал точными, выверенными движениями водить ими из стороны в сторону. Если бы рядом оказался кто-то, кто ходя бы немного приобщен к художественному искусству, то этот "кто-то" мог бы подумать, что странный человек рисует. Движения его имели необыкновенную плавность и гармонию, лицо приобрело напряженно-сосредоточенное выражение, да и все в позе этого чудака говорило о том, что он творит. Но вот только что можно творить, обладая даже большим талантом и будучи крайне одаренным, если ты используешь в качестве кистей обыкновенные металлические спицы, а вместо холста - ровную гладь озера? Раз проведи, два проведи, да хоть сколько. Следов не останется. Вода останется водой, а картина будет рисоваться лишь в сознании художника. Разве что рыбу попугаешь, да водоплавок разгонишь. И все же человек продолжал. Все в нем выдавало крайнюю форму концентрации. Движения становились все быстрее и отрывнее. Капельки пота выступили на лбу. Он будто старался успеть провести следующую линию, пока предыдущая не успела исчезнуть. Взмах диковинной спицы, еще один. Все. Творец закончил свой труд. Он тяжело дышит и утирает пот со лба рукавом рубашки. Он смотрит на неподвижную поверхность озера. Ничего не изменилось. Вода осталась водой. Волшебства не произошло. Картина, которую усердно рисовал художник не проявилась. И все же его лицо снова озаряет блаженствующая улыбка. Он любуется своим полотном и неспешно складывает инструмент обратно в сумку. Его работа закончена. Но любой, кто бы ни подошел к этому месту ни за что бы не увидел ничего необычного, лишь недвижная гладь озера...

...но в самый лютый мороз, когда вся природа стонет под гнетом ужасающей стихии можно увидеть Чудо. Если подойти к этому озеру и найти среди сугробов место, где рисовал сумасшедший художник. Главное - это разбросать снег. Лед в том месте всегда кристально чист. Так вот, любой, кто посмотрит в него увидит потрясающей красоты и точности пейзаж. Объемный кусочек лета. Камыш по краям неподвижных озерных вод. Исполинские дубы с изумрудной листвой, стоящие вдоль воды. И небо, взорванное лучистым светом восходящего солнца.

Посвящается Shoo.