Мое имя растиражировано на плакатах. В едкой тональности оранжевого увяз стилизованный шрифт, и буквы кажутся какими-то скомканными, прижатыми. Фонтаны света подсвечивают липкую постерную бумагу, свисающую с намокших биллбордов. Центральные улицы, проспекты и оживленные автострады одеты в сырую и одинаковую оберточную фольгу, покрытую рекламными лозунгами, среди которых мелькает, скрываясь за глянцевой листвой, мое, разбитое на звучные осколки, имя. Проданное и купленное, ставшее узнаваемым брендом с еще незапятнанной репутацией, но переставшее теперь быть моим. Прохожие, смеясь, неуклюже целятся в него указательными пальцами, а люди в теплой одежде, намокшие от непрекращающегося дождя, растягивают новый ряд букв по фанерному липкому полотну. Складное слово, повторяемое витринами, упаковками, звукорежиссерами, операторами и тележурналистами, анализируется отделами маркетинговых компаний, по нему составляются отчеты, а кривая бизнес-планов, изгибаясь невероятным образом, упирается в побеленный потолочный щит. Пик продаж подхватывается новой рекламной кампанией, еще более агрессивной. Успех верного сложения букв становится очевидным, и правообладатель ликует, заткнув в глубь кармана визитку с моими именем.