Им пусто. Здесь им хочется зевать. Включать музыку, прибавлять громкость и читать что-нибудь. Укрываться одеялом, пряча в нем себя в этой старой футболке, пряча свои уставшие глаза, в которых ни искры, ни тусклого света. За днем день, те же лица, улицы, дома, ступени этажей, тот же угол у стены и окно, а за ним одинаковая картина ― в любую погоду зима. Даже когда рядом люди, когда держат за руку или целуют молча в щеку, они успевают улыбнуться, говорят о том, как им это дорого, почти бесценно, но не верят сами себе. А потом стоят одни в прихожей и разглядывают дверь, за которую ушел этот сегодняшний вечер. Внутри повисает пауза, возникшая вдруг вместо тысячи слов, не высказанных и никому не нужных. И в оправдание лишь допитое красное вино, мягкий матрас, приклеенный к потолку взгляд и сон, который возвращает в утро, который ничего не решает и только завязывает узел на этой белой ликующей, тонкой, как папиросная бумага, жизни.

Не было ни боли, ни чьего-либо участия. Мне казалось, что все изменилось, но изменилось все же не многое. Только снег теперь растаял. И наступило лето.

Читали вчера Акунина. На русском, английском и французском одновременно. Осилили страницу и повалились спать. Пушкина и Цветаеву только полистали — с поэзией пока сложно. Конечно, не выспались, продирали глаза и торопясь завтракали. Зато на работу ехали такие довольные...

The End

Это сны, развеянные в московском холодном воздухе. Они именно так пахнут. Больше я нигде не встречал этот запах. Колышутся на ветру, выветривают дурные мысли. А утром, сразу после сна, глубокий вдох морозного воздуха. Хочется жить дальше, хочется двигаться вперед и добиваться нового... Жизнь меняется. Это происходит тогда, когда ты хочешь ее изменить.

Больше половины месяца не встречал ничего достойного внимания. Неудачный год с пустым финалом и отсутствием здоровых мыслей. Я в равной степени желал бы прожить этот год с самого начала заново, либо вычеркнуть целиком из памяти – словно и не было. Остаются сутки до нового, восьмого года. Он будет лучше, это определенно (если все будут живы и здоровы).

Собственно, это мое Вам пожелание. Оставаться здоровыми (и живыми, естественно). А остальное, в принципе, не так важно. Спасибо всем тем, кто был рядом в 2007.

Блин... Надо быть полным кретином, чтобы так переживать.
...а он слишком много пьет. И ему это нравится. Блин...

Подсолнухи следуют за солнцем. Люди тоже за ним следуют. Годовой цикл движения света сказывается на мыслях самым явным образом. Мысли и ощущения повторяются из года в год, изменяясь лишь в малозначительных оттенках. И если записывать свои мысли, запоминать даты, то, восстанавливая их, легко убедиться в том, что люди живут по солнечным часам. Наверно поэтому декабрь – первый месяц зимы – и является концом года. Солнце замирает где-то над тем краем земного шара, а люди, замечающие вокруг только холодный ночной блеск фонарного света, задумываются о конечности всего сущего. И 22 декабря как апогей сонной и унылой жизни. В западных культурах это канун рождества, это песни и длинные звездные ночи. Глинтвейн, елочные украшения и праздничный дух. В славянско-православной культуре короткие и сумрачные дни приходятся на пост, и только перешагнув рубеж солнечного цикла, глотнув смирения, мы отмечаем рождество. Ибо, без самоограничения нет катарсиса.

Получается, трагизм, и прочие прелести русской души, замеченные и детально описанные классиками, лишь физиологическое следствие климатических процессов. Воистину гением был Лев Гумилев, считавший солнечную активность важнейшим историко-географическим фактором. Вот уж правда, на России свет клином не сошелся – солнечное голодание всему виной. И до конца цикла две недели. Тяжелое время.

Он осторожно касался ладонью ее волос, она смущалась и поправляла прическу. Он целовал ее в лоб, она опускала взгляд. Он обнимал ее, а она прижималась сильнее к его плечу. Он шептал ей что-то на ухо, и она закрыла глаза. Ей стало грустно от этих слов. Он обнял ее крепче и поцеловал сухие губы. Она стояла недвижима. Он разжал руки и пошел. Она даже не посмотрела ему вслед, а ее закрытые глаза были влажными от слез.

А сон не идет. В закрытых окнах мне мерещится пустота и холодный ночной воздух. И подушка уже горяча. Темный узор стен тянется до оконной рамы, до еле заметного, упавшего на штору, фонарного отблеска. Желтый луч, который каждую ночь лежит здесь в безмолвии. Только мое сердце, мое дыхание, редкие тихие шаги за стеной нарушают его покой. Покой, длящийся до рассвета, не раннего и серого. Улица спит. И только фонарь терпеливо выжидает, охраняя покой, освещая холодную землю, согревая эту зимнюю ночь. И в окнах томится пустота. И сон все не идет.

И все в белой холодной пыли. И Москва согрета только теплом метротоннелей и любящих сердец. Темнеет рано, улицы пустеют, и только в желтом свете уличных фонарей дрожат и искрятся мелкие хлопья. И горит свет на кухнях, пыхтят на газу чайники. И новости звучат фоном, бессмысленные и ледяные. Медленно ползут по небу серые тучи. Всю ночь. А я наслаждаюсь пушистым белым одеялом, в одиночестве, сквозь сон надеясь, что утро не настанет ближайшие месяцев пять.

Целимся в тайны. Стреляем без промаха. И разбиваем.
Все рушится. Обнажается. Не радует более.
Наоборот, разливается болью в висках. Опять? Опять...
Сценарий известен. Все повторяется.
И это ошибки, на которых не учатся. Строя замки из песка. Разбивая их вновь и вновь.
Довольствуемся. И даже находим в этом смысл.
Предначертание. На то высшая воля.
Цепляемся за нее.
А она, увы, такова.

Так жаль, что не вышло. Тогда. С тобой. Что не получилось хоть немного задеть твое сердце. И этот прекрасный вид. На ледяной город. На Москву. С высоты 21 этажа. Остался лишь в памяти. В моем прошлом. И поздние завтраки. И все то внимание. В пустую. Оно ничего не стоило. Мы просто спали вместе. Почти год. Не растворяясь друг в друге. Так, что уж в пору обо всем этом забыть. Встречаться лишь случайно. И путать номера квартир. Даже не друзья. Не больше чем знакомые. Не близкие. Просто знаем имена. Тебя зовут Женя. А меня?.. Это уже не важно.

Любовь. Как холодные руки. Как озноб. Как мелкая дрожь по телу. Глоток воздуха в морозный день.
Любовь это радость слышать в тишине его дыхание. Это молчаливое утро и горечь расставания.
Любовь это мысли в одиночестве. Ускоренный шаг. Смущение и радость, желание быть рядом, видеть и чувствовать.
Любовь это песок в ладони, который высыпается, если разжать пальцы. И ничего не вернуть. Все потеряно.

Холод. Сентябрьский, неподдельный. Добавляющий цвета кленовым и березовым листьям. Осень - время художников. Время разочаровываться или находить успокоение, кутаясь в ватное одеяло вместе с кем-то. Пора тоскливых затяжных дождей, когда город тонет в серых толщах туч и коричневых тонах земли. До первых морозов, до выпавшего в ночь первого снега.

Черные тросы электропроводов на фоне серого в тяжелых тучах неба. Натянутые между покосившимися столбами и высоковольтными мачтами. Опутывают город с окраин, вторгаются в окружные спальные районы. Сетями покрывают автомагистрали и железнодорожные пути. Питают город. Втягивают его, вместе с городами-спутниками, областными поселками, в единую энергетическую сеть. Мелкими жилами расходятся по домам и квартирам. Рождают музыку в моих наушниках. Согревают холодными вечерами.

Заслушанные паузы. В плеерах. По одной.
В перерывах между телефонными нечастыми звонками.
В запутанных проводах крохотных наушников.
В обесточенных электрических цепях.
Звучат.
Рождают воспоминания. Втягивая меня в прошлое.
Уже покрытое пылью. Забытое.
Расстояния между нотами. Словами.
Незаполненное. И вытканное в одну нить.
Нить жизни.
Без звука.

Ветреный город. Ветреный и дождливый. И миллионы капель воды с неба брызгами о мостовую, о набережную. Намокшие скамейки, хмурые лица, сохнущие в кофейнях зонты. И уже не так хочется гулять ночью. И уже не так стремителен рассвет. И крыши домов, и темные подъезды, и лестницы, ведущие наверх. И промокшие кеды у холодной батареи. И твое теплое плечо. И неспокойный сон.

…за окном.
Напоминающий зиму.
Но мне тепло здесь.
Пусть даже никого нет рядом.
Пусть даже ветер задувает в щели.
И солнце не пробивается из-за плотных туч.

И вечер наступает так скоро.
Окно расписано каплями.
И свет дрожит и гаснет.
Оставляя меня с пустотой.
Один на один. На всю ночь.
И не избавится от нее – она часть меня.

Мне нравится как ночью ты внезапно обнимаешь меня. Прижимаешься к моей спине щекой и согреваешь ее своим дыханием. В этот момент мне кажется, что ничего лучше в жизни уже не случится. Ты спишь как ребенок, нежно посапывая и видя сладкие сны. Поэтому мне так часто хочется разбить твой будильник, чтобы увидеть как ты, просыпаясь, медленно откроешь глаза, улыбнешься мне и, шутя, спрячешь нос в одеяло.