НА прошлой неделе вдруг навалился весенний авитаминоз.
Как Почтальон временами начинает истязать себя голоданием, так у меня….ну хлебом не корми, дай пожевать чего то зеленого.
«ты издеваешься над нами! Полный холодильник, а ты…какая то .. фасоль (естественно, впервые в жизни услышав о ней, он купил не то).

Или (тоже авитаминоз) – с выпученными глазами ищешь что то, понятное только тебе и неописанное словами…(в конце концов, находишь).

В общем, все признаки авитаминоза налицо.
Весна значит, скоро.
А жаль.
Жаль чистоты зимнего порыва…так хочется его потянуть за руку, удержать.
Хочется тянуться душою к его колючей снежной белизне, к «ослепительно снежному и сомнительно нежному».
Хочется творческого порыва , незамутненного весенней суетой.
* *
Как точен был в этом году февраль, как своеобычен! 31 января, без четверти полночь, набрала телефон (глаза зафиксировали –до февраля 15 минут). Сижу, слагаю письмо (мне очень понравилось в книжке Остера о крупной девочке и худенькой кошке , что крупная девочка по вечерам после школы работала-«слагала салаты», и слово это во мне осталось) – вдруг минут через пять-бешеный первый порыв ветра –будто он летел, боясь опоздать на поезд…И тут же, по всем балконам, по двору –как гром Левинских барабанов, так швыряло и било по стенам все, что может двигаться от ветра. Я почти не спала ночь, внутри все сжималось от волнения…и казалось, будто на моем балконе грохочет собственный мой гром. Все остальные звуки угасли. Унас во дворе уже две недели выла какая то странная собака (собака, которая не умеет лаять, а только выть –строго, по расписанию, от «звонка до звонка»). В эту ночь она боялась даже взвизгнуть.
Ветер гулял по комнатам так,будто окна все распахнуты или их вовсе нет..

Утром я уселась перед уставившимся на восток окном и долго смотрела пургу. За несколько часов по нашему двору прошел один человек. Поразила точность (единственная точность, так казалось) Пастернаковской строки- «мело, мело по всей земле, во все пределы». Невозможно было представить ни единого уголка земли, куда б не добралась эта свирипеющая пурга. Я улыбнулась ей и пошла бросать вызов.
Удовольствие было неописуемое ( у нас обеих, у нее и у меня). Можно было весь день простоять, глядя на торчащие из снега – они то припадали к земле , то вертелись в сумасшедшей пляске .. Время резко сжалось , а пространство наоборот, раздвинулось , и казалось что эта пурга заполнила собой все, что она будет всегда и никогда не кончится.. Совершенно по особому гудели стволы деревьев (я смотрела на лес и травинки, привалившись спиной к березе, и пение ствола вибрацией передавалось моей спине..)

Уже ближе к ночи, почти в десять часов, метель вдруг умолкла…ушла. Стало так тихо,
До ужаса, до жути. Мир молчал, боясь шевелиться.
Прошло немного времени, и в сердце вошла ноющая тоска. Так бывает, когда ты работаешь в удвоенном , утроенном темпе , отдаваясь целиком, без тени мысли о чем то ином…и вдруг все заканчивается. Или будто светло и нетребовательно рядом с тобой был какой то человек, т ы думал что он будет рядом всегда, и вдруг он ушел. И время, сжатое до предела, как пружина, выстрелило и превратилось в бесконечность.

Вчера вечером я вышла из маршрутки и остановилась в том месте, где любовалась танцем травинок. Снежная гладь была такой ровной и глубокой, и так осязаемы были тени тех самых, уцелевших травинок – будто я стою возле безмолвного лесного озера, озера белого снега.