Для счастья человеческой жизни самым существенным является то, что человек имеет в самом себе.

В общем, и оказывается, что человек настолько бывает общительным, насколько он духовно беден и вообще посредственен.

Наши моральные добродетели полезны главным образом другим, а интеллектуальные прежде всего нам самим, потому первые вызывают к нам всеобщую любовь, а последние- ненависть.

Большие духовные дарования, вследствие преобладания нервной деятельности, влекут за собой чрезмерно повышенную восприимчивость к страданию во всех его формах. Большие духовные задатки отчуждают человека от остальных людей и их интересов, так как чем больше кто имеет в себе самом, тем меньше он может найти в других.

«Состоятельная женщина, получившая в свои руки деньги, тратит их рассудительно; женщине же, которая после замужества впервые начала распоряжаться деньгами, так нравится их тратить, что она бросает их без счёта» (д-р Джонсон-1776 год)

Каждый прежде всего и на деле живёт в своей собственной коже, а не во мнении других и что поэтому наше реальное и личное состояниe, как оно определяется здоровьем, характером, способностями, доходами, женою, детьми, друзьями, жилищем и т.д., стократ важнее того, что угодно делать из нас другим. Противоположный взгляд ошибочен и ведёт к несчастью.
Если с пафосом восклицают:"Честь дороже самой жизни",то это собственно значит: "Бытие и благосостояние- ничто, главное, что думают о нас другие».
Единственным средством избавиться от этой всеобщей глупости было бы ясно признать её таковой и для этой цели убедиться в следующем: большинство мнений, которые царят в головах людей, обычно бывают совершенно ложны, превратны, ошибочны и нелепы, и потому сами по себе не заслуживают никакого внимания. Лишь прочное, внутреннее, непоколебимое убеждение в своих превосходных качествах и своей особенной ценности делает человека действительно гордым.

Если гладиаторские игры были чудовищной жертвой, приносимой общей страсти к зрелищам, то дуэль-чудовищная жертва, приносимая общему предрассудку, и объектами этой жертвы служат свободные и благородные. О том, что это было совершенно чуждо древним, свидетельствуют множество дошедших до нас указаний. Когда один тевтонский вождь вызвал Мария на единоборство, этот герой послал ему ответ, что "если ему надоела жизнь, он может повеситься», но на всякий случай предложил ему для поединка бывшего гладиатора (Freinshofer). У Плутарха мы читаем, что начальник флота Эврибиад в споре с Фемистоклом поднял палку, чтобы ударить его, однако последний не только не схватился при этом за меч, но даже сказал: "Бей, но выслушай». Сократ из-за своих постоянных споров часто получал оскорбления действием, к которым он относился с полным спокойствием: получив однажды пинок, он терпеливо снёс его и сказал удивлённому этим свидетелю: "Если бы меня лягнул осёл , разве стал бы я подавать на него в суд?»

Всякий может понимать и ценить лишь вещи, с ним однородные. Но ведь с плоским однородно плоское, с пошлым пошлое, с неясным запутанное, с бессмысленным нелепое, всего же милее каждому его собственные произведения, которые с ним совершенно однородны. Древний легендарный Эпихарм пел: "Нет дива в том, что я говорю, о чём и как хочу, и что они милы себе самим, представляясь в своих глазах прекрасными: ведь и собака собаке прекраснейшим кажется существом, и бык быку, осёл ослу всех лучше, свинья же- свинье». Да и "ничто из человеческих дел не заслуживает особых страданий".(греч.)

Эпиграф к « Гулистану»
***
Если ты утратишь целый мир,
Не горюй: это- ничего,
Если ты обретёшь целый мир,
Не ликуй: это- ничего,
Мимо пройдут скорби и радости,
Пройди, минуя мир: это- ничего.
(Анвари. Сохеили.)

Человек избегает уединения, мирится с ним или любит его - в точном соответствии с ценой своей собственной личности.

Когда появляется хороший тон, исчезает здравый смысл.

" О людях, живущих уединённо, порою говорят: "Они не любят общества". Во многих случаях это всё равно, что сказать о ком-нибудь: "Он не любит гулять"- на том лишь основании, что человек не склонен бродить по разбойничьим вертепам".(Шамфор)

"Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, - никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большого счастья".(Сенека)

"...Увидев, сколько людей тебя опередили, подумай о том, сколько их отстало".(Сенека)

Мы должны чаще брать в расчёт тех, кому приходится хуже нашего, нежели тех, которые, как представляется, пользуются лучшим жребием. При несчастном событии, которое уже наступило и не может более измениться, не следует даже допускать мысли о том, что дело могло бы сложиться иначе, а ещё менее - о том, каким образом несчастье можно было бы предотвратить, ибо именно эта мысль и делает горе нестерпимым, так что человек превращается тогда в самоистязателя. Напротив, надо поступать, как царь Давид, который, пока его сын лежал в болезни, осаждал Иегову непристанными просьбами и мольбами, а когда тот умер, махнул рукой и больше об этом не думал. Кто же для этого недостаточно легкомыслен, тот пусть ищет утешения в фаталистической точке зрения, уяснив себе ту великую истину, что совершающееся наступает с необходимостью и, стало быть,- неотвратимо.

Чтобы пройти свой путь в мире, полезно взять с собой большой запас предусмотрительности и снисходительности: первая предохранит нас от убытков и потерь, вторая- от споров и ссор.

«Степень ума, необходимая, чтобы нам понравиться, является довольно точной мерой степени нашего собственного ума». (Гельвеций).

Прощать и забывать - значит бросать за окно приобретённый драгоценный опыт. Когда же человек, с которым нас соединяет какая-нибудь связь или знакомство, причиняет нам известную неприятность или досаду, нам остаётся только решить вопрос, настолько ли он нам дорог, чтобы мы согласны были ещё раз и многократно претерпеть от него тоже самое, даже и в более сильной степени, или нет. При утвердительном ответе нечего много разговаривать, так как слова здесь мало помогут; нам приходится, следовательно, проглотить обиду с применением увещаний или без них, но мы должны знать, что этим мы ещё раз напрашиваемся на то же самое. При отрицательном же ответе нам надо тотчас и навсегда порвать с ценным другом или, если это слуга, рассчитать его. Ибо в подходящем случае он неминуемо поступит точно так же или вполне аналогичным образом, даже он теперь торжественно и искренно уверяет нас в противном. Всё, всё человек может забыть, только не самого себя, не свою собственную сущность. Ибо характер безусловно неисправим, так как все поступки человека вытекают из внутреннего принципа, благодаря чему он при одинаковых обстоятельствах всегда должен делать то же самое и не может поступать иначе.

Не оспаривай чужих мнений, помни, что если бы мы захотели разубедить кого-либо во всех нелепостях, в какие он верит, то можно было бы дожить до Мафусаиловых лет, не покончив с этим. Надо также воздерживаться в разговоре от всех, хотя бы самых доброжелательных поправок, ибо людей задеть легко, исправит же трудно, если не невозможно.

Подозревая, что кто-нибудь лжёт, притворимся, будто мы верим ему; тогда он становится наглым, лжёт ещё больше, и маска спадает. Если мы, напротив, замечаем, что в чьих-нибудь словах отчасти проскальзывает истина, которую собеседник хотел бы скрыть, надо притвориться недоверчивым, чтобы, спровоцированный противоречием, он пустил в ход арьергард- всю истину целиком.

"Людская жизнь-что в кости, всё равно, играть:
Чего желаешь больше, то не выпадает,
Что выпало-исправь, да поискуснее" (лат.)
Теренций