От Федотова ушла жена. Однажды, солнечным летним днем, взяла собранный заранее чемодан и ушла.
Она сказала:
- Ты, Федотов, хороший человек.
Наклонилась застегнуть босоножки. Из-под короткого цветастого сарафана сверкнули белоснежные трусики, осветив напоследок темную, тесную прихожую...И ушла.
Вот так, не по-человечески, чисто по-женски - ничего не объясняя. Пожала плечами, улыбнулась виновато и счастливо...А у Федотова, как нарочно, во рту пересохло, язык, будто скотчем к небу прилепили - так и не смог спросить, где жена прятала заранее собранный чемодан. Почему-то этот вопрос больше всего тревожил Федотова. Воображение рисовало жуткие картины тихой подлости. Вот спит на супружеской кровати Федотов, уютно похрапывая и невинно полуоткрыв рот. А его жена встает голая с кровати (она всегда спала голая) и крадется к шифоньеру, затаив дыхание и оглядываясь...Стоп! Внезапная мысль пробивает мозги навылет - кровать! Все дело в кровати! Федотов даже застонал от осознания того, насколько все гениальное просто...

2

Три дня назад друзья подарили Федотову кровать. Федотову и его жене. На годовщину свадьбы. Новую, широкую кровать, с модным гиппоаллергенным матрасом. Никто из друзей Федотова не мог без запинки произнести мудреное слово "гиппоаллергенный" ...Так в дружной компании обнаружился чужак. Откуда не возьмись взявшийся модный писатель философских притч - Павел Карелин. Он один спокойно, бегло, без нажима произносил заковыристое слово, и смотрел со сдержанным достоинством и слегка свысока на разомлевших от его образованности местных дам. Каким ветром занесло сюда писателя - никто не знал. Сам Павел кивал на спящего лицом в салат Егорыча. То ли намекал на его бескультурное поведение, то ли Егорыч мог поведать историю о том, как модный писатель затесался в их компанию. Так или иначе, а Егорыча будить не стали, потому что ему еще нужно было развести гостей по домам, а не пил он только во сне. И писатель остался...
Впрочем, мы отвлеклись. Главным событием того вечера было все-таки то, что Федотову подарили новую кровать. А новые кровати, как известно, отличаются тем, что не скрипят, когда жены среди ночи встают и начинают складывать свои вещи в чемодан.

...Федотов широким целеустремленным шагом прошел на кухню, выпил воды из под крана и стукнул что есть силы огромным кулаком по посудному шкафу. Загремела похоронным звоном посуда, покосился старый дешевенький шкаф.
- Эх, была бы старая кровать!!! Уж она бы заскрипела, как положено Не ушла бы стерва! ( это уже про жену - прим. авт.)
В величайшем волнении выбежал Федотов из опостылевшей теперь квартиры. Громко хлопнул дверью и...да, рухнул со страшным грохотом ранее покосившийся посудный шкаф - как вы догадались?

3

Грустно шел Федотов по улице, во вселенской обиде на весь мир раздавил он переползающую дорогу гусеницу, футбольнул пустую пластиковую бутылку емкостью в один литр. Хотел попасть в открытое на первом этаже серой хрущевки окно, но бутылка, совершив неизвестную фигуру высшего пилотажа, улетела куда-то за угол. Отправившись на поиски бутылки, Федотов увидел, как Егорыч на своей синей "шестерке" гоняет по улице визжащую старушку. За гонками с интересом наблюдал участковый Шнурков, которому Егорыч сунул на бутылку за невмешательство в веселую забаву.
- Свисти, - потребовал Федотов.
- Зачем это?- флегматично осведомился Шнурков.
- Мне Егорыч нужен.
- Оплачено пятнадцать минут.
- Свисти, беру его на себя, - заверил Федотов.

4

- Я б тебя к себе пригласил, - оправдывался Федотов, - но сам понимаешь, не могу я сейчас там находиться. Все о ней напоминает.
Федотов и Егорыч зашли в ближайшую пивную, гордо именующуюся пабом. Сели за пыльный пластмассовый столик. Заказали бледному, ушастому официанту пива и рыбы. Тот заказ принес быстро, еще и пыль на столике протер рукавом рубашки.
- Каюсь, Семен, - признался Егорыч, - это я писателя тогда к вам в гости пригласил. Я, он мне сказал, собираю материал для новой книги. Я и пошел ему навстречу. Думал - человек, а он что гад...
- Так это она к нему?
- А ты не знал? - Егорыч от изумления рот раскрыл.
Сверкнула, извиваясь, молния. Ударил гром.

5

Гроза опутала город нервными ломаными молниями. Егорыч припомнил, что такая сильная гроза последний раз отгромыхала пятьдесят лет назад, убив пару невинных жителей города.
-Вот ведь, - пыхтел Егорыч, -живет себе человек: пьет, гуляет, деньги одалживает и не возвращает. Мразь и сволочь, одним словом. Только молнией его невзначай пришибет, так сразу уже и невинная жертва.
-Это ты о ком? - уточнил Семен.
- Так о себе же...
- А тебя разве молнией пришибло когда?
- Так ведь может, - уверенно сплюнул Егорыч.


6

Егорыч потрепал Федотова по плечу, вытерев об рубашку Федотова жирные, в копченом сале, пальцы руки. Семен покосился - Егорыч руку тот час Урал, пробормотав невнятно:
- Никакого сервиса. Салфеток и тех не выдают.
Но заметив, что Федотов о салфетках не думает, сказал громко вздохнув:
- Ты это правильно, Семен, решил. Вертать бабу надо. А писателя этого в такую историю завернуть...
- Я вот думаю - кирпич на голову. Вот и вся история, - угрюмо отрезал Семен.
Егорыч несогласно замотал головой.
- Эх, простой ты человек, Федотов. Одного ты не понимаешь. Она отчего ушла то к этому писателю?
У Семена глаза блеснули недобро:
- Ну, это я как раз знаю.
- Ну и?
- Это оттого, что диван нам новый подарили, а старую кровать мы выбросили, а новая не скрипит зараза совсем, - Семен в сердцах стукнул кулаком по столу.
Егорыч часто заморгал выгоревшими короткими ресницами.
- Кровать то тут причем? У писателя этого и вовсе никакого дивана нет. Матрац на голом полу. Там и кувыркаются...
- А ты откуда знаешь?! - глаза Федотова потемнели от ярости. Он схватил Егорыча за тонкое, в пупырышках горло.
- Знаю, - захрипел Егорыч, - Моя Маруся ходит прибираться к этому писателю. Она всю его обстановку знает.
Семен отпустил Егорыча, тяжело обмяк на стуле:
- А что ж это, модный писатель, а спит на полу?
- Богема, - понимающе протянул Егорыч, - Жена твоя ушла к писателю этому, потому что он личность неординарная, понимаешь? Так что кирпич на голову - это не выход из ситуации.
- А какой выход?
- Убийство - последний довод политиков, убийство по личным мотивам - типичное пижонство. Да и эффекта ноль. Ну, убьешь ты его, а жена твоя и мертвого этого писателя любить будет.
- Ну, уж не настолько он неординарный, чтобы даже мертвым живую бабу удовлетворить, - резонно заметил Семен.
- Тьфу ты, чепуха какая тебе в голову лезет! - возмутился Егорыч. - Я тебе говорю, что она духовно хранить ему верность будет. Ду-хов-но!
- Духовно? - переспросил Федотов и вспомнил тяжелые упругие груди с темными, как вишня сосками, белые покатые плечи, полуоткрытый от страсти рот, горячее, как июльский ветер дыхание...
- Пусть хранит ему духовную...верность, - произнес Семен хриплым голосом.
- Темный ты человек!- Егорыч не удержался и треснул Федотова кулаком по лбу. В голове Федотова прояснилось.
- Я знаю, к кому обратиться, - твердо сказал Егорыч, - слушайся меня.


7

Когда Федотов и Егорыч пришли в хижину на реке, Стратов ничем таким особенным не занимался. Он рубил дрова и пот крупными градинами слетал с его красно-коричневых бицепсов и узкого лба. Увидев гостей, Стартов отбросил топор в сторону и, дернув лысой головой в вязанной, лимонного цвета шапочке, произнес:
- Ыы...
- Он нам не рад, - перевел Егорыч
-Понял, -кивнул Семен, и тут же, как было условлено, извлек из-за пазухи литрушку водки.
-Угу...- протянул Стратов, выстрелив маленькими глазками в Федотова.
- Мало, - прошептал Егорыч
И Федотов достал и заднего кармана штанов еще поллитры.
Ничего не говоря, Стратов повернулся и пошел в хижину. Егорыч и Федотов переглянулись и двинули за ним.

Из закуски у Стратова оказалась только вонючая вяленая рыба. Федотову даже показалось, что в вялой рыбьей плоти шевелятся маленькие, похожие на белые реснички червяки, но Стратов взглянул на Федотова строго, и Семен не стал больше сильно присматриваться к предложенному угощению.
После распитой поллитры Стратов спросил:
- Ии...зачем вы пришли?
-От Федотова жена ушла, - начал Егорыч.
- К писателю, - уточнил Федотов.
- Не люблю, - тоном человека с непоколебимыми жизненными принципами сообщил Стратов.
- Аналогично, - поддакнул Егорыч, - так вот. Жену надо бы вернуть.
- Ыы..пустое. Каких-нибудь двадцать - тридцать лет и писатели вымрут как динозавры. Бесполезнейшая профессия в эпоху визуализации, виртуализации материального и материализации виртуального...
- Так-то оно так, - убежденно закивал Егорыч, не понявший ни полслова, - но парень тридцать лет ждать не может. На кой ляд ему его жена через тридцать лет?
- Не нужна она мне через тридцать лет, - подтвердил Федотов.
- Да...Старуха у разбитого корыта, заезженный образ...- Стратов глубоко затянулся сигаретой и медленно, задумчиво выпустил дым кольцами.
- И старуха ему никакая не нужна, - досадливо нахмурился Егорыч, - ты, слышь, Стратов, въезжай в то, что тебе говорят.
- Кирпичом по голове - самое милое дело, - деловито предложил Стратов.
- Вот и я говорю кирпичом! - обрадовался Семен.
- Ты погоди, Стратов! - возмутился Егорыч, - я тебя как умного мужика так сказать рекомендовал, а ты "кирпичом". Несерьезно...
- Зато правильно, - флегматично стоял на своем Стратов.
- А помнишь, Стратов, - перешел на интимный шепот Егорыч, ты мне по пьяни один раз признался...
- Ну ты вспомнил. По пьяни..Я давно в завязке. До белых чертиков не напиваюсь. Печень не контачит, - Стратов опрокинул еще рюмку.
- До белых чертиков может и нет, - ехидно продолжал Егорыч, а до черных кошек?
Стратов вздрогнул всем телом. Над столом нависла такая тишина, что Федотов припомнил свою давнюю кандагарскую контузию и помотал головой, пытаясь вернуть себе слух.
Стратов вышел, но через несколько минут вернулся. В правой руке он держал черную кошку, по всей видимости, мертвехонькую. Хозяин хижины угрюмо бросил труп на стол

8


- Что это? - оторопело спросил Федотов.
- Мумия египетской черной кошки, - Стратов снова закурил.
- И на кой она мне?
- А ты у Егорыча спроси.
Егорыч деловито ощупывал морду и хвост забальзамированного зверя.
- И как это действует? - осведомился он у мрачного Стратова.
- Безотказно. Ночью, в полночь, надо шепнуть имя жертвы, и кошка сама ее найдет.
- Ты хочешь сказать, что эта тварь по ночам оживает? - поежился Федотов.
- Ей достаточно взглянуть жертве прямо в глаза. Если у человека был талант, он исчезает бесследно в ту же минуту...Я на себе испробовал.
- У тебя был талант?
- Он был поэтом, - ответил Егорыч за Стратова.
- А зачем?
- А зачем мне эта дырка в голову?
- И талант пропал бесследно? - не унимался Федотов.
- Да, - задумчиво ответил Стратов, - только иногда в полнолуние...
- Что? - в один голос спросили Федотов и Егорыч
- Да ничего...выть хочется

ЭПИЛОГ

Федотов взял у Стратова чертову кошку, и ровно в полночь произнес громко и по складам имя своего обидчика: "Павел Карелин". На всякий случай повторил он это имя три раза. Кто знает эту тварь. Волшебная, но все-таки не человек, мозгов мало. Тварь моментально оживилась, превратившись из засохшей мумии в быструю как тень, совершенно живехонькую черную кошку. Кошка взяла след и умчалась. Несколько дней ее не было, наконец, она вернулась...
- Ну как?! - дернул ее за хвост Федотов. Кошка протянула Семену номер завтрашней газеты. Развернув газету, на странице тринадцать Федотов прочитал заголовок статьи: " Известный бразильский писатель Пабло Коэльо внезапно потерял свой талант"
Федотов пошатнулся и в ярости заорал:
- Ты, тупая, глухая тварь! Я же три раза по складам повторил! Па-вел Ка-ре-лин! Не Пабло Коэльо!
Кошка махнула хвостом и сказала басом:
- Павел Карелин и так бездарность.
- Он модный писатель, он книжки миллионами издает!
- Какая тебе разница, Карелин, Коэльо...
Федотов схватил наглую тварь за горло, и начал душить, но кошка малодушно струсив, превратилась вновь в засушенную мумию...

Вот примерно так, а может и иначе, закончилась эта история. Трудно сказать, повлияла ли каким то образом на судьбы мира пропажа таланта у Пабло Коэльо, но одно я знаю точно. У Павла Карелина и жены Семена Федотова все хорошо. Егорыча через несколько дней все-таки пришибло молнией, Стратов каждый месяц в полнолуние пьет горькую и воет на луну, а у самого Федотова с той самой ночи началась жуткая аллергия ...на черных кошек.

(С) Лисс Алиса