очень огорчает меня та трансформация, которая происходит с миропониманием, когда чувственная пелена, в которую облачилось моё существо уже довольно давно, местами рассеевается и становится, как потрёпанные перья, когда с ними наиграится какой-нибудь ребёнок чисто из соображения занять чем-то руки и выплеснуть ту энергию, которую пока ещё не научился использовать иным образом. То, что мне открывается, страшно даже не потому что мертво, бессмысленно и некрасиво (в самом красивом понимании красоты) само по себе, а потому что не оставляет ни одной зацепки, за которую можно ухватиться и попытаться с этим что-то сделать,ни одной щёлочки, через которую лился бы свет изначальный, какой иной раз видишь на лицах самых разных людей и страницах самых разных писателей, щёлочки, к какой можно было бы прильнуть и увидить, что вот оно доброе-светлое-чистое-нежное и проч., и что отсюда и надо начинать копать.

возможно, это по юности, (хотя всё угасает) но я пытаюсь всё изменить и даже не изменить, а показать скорее, что вот то-то и то-то бывает и т.д. а тут я теряюсь... что-то овальное, гладкое и скользкое, как яйцо, явившееся мне как дилемма, никак не поддающаяся решению, включающая аспекты от гуманитарного до матримониального, никак не хочет прорастать бобовыми, как то, что проросло на моей кухне. и в моменты особой трезвости (что, слава супрементальному, бывает нечасто, а, значит, не круглосуточно врастаю я в болото своего декаданса) всё так грустно, что дальше некуда. но пока я ищу, за что зацепиться. слава провидению, таня гроттер вернулась.