Ты сам все знаешь

Знаешь, мне кажется, я в тебя влюбилась…
Они говорили мне, какой ты, нахваливали, убеждали. Я думала, что они просто набивают цену.

Они писали о тебе книги, говорили в новостях, они хотели доказать, что ты - уникален. Я не верила им.

С тобой мы познакомились еще в детстве. Была холодая, мокрая зима – ты такие любишь. А мне приходилось подолгу стоять на улице, чтобы получше разглядеть тебя. Разглядеть каждый завиток на голове, каждый оттенок твоей долгой жизни. А помнишь, ты все пытался научить меня выговаривать слова – паребрик и шаверма и нарочито ругался, когда я называла проходную подъездом.
И ты знаешь, я так и запомнила тебя вот таким вот снобом. Ты не обращал внимания на меня. Ты вообще любишь смотреть только вглубь себя. Ты так и остался серым холодным пятном на моей памяти. Ты…

Ты очень боишься не успеть. Боишься стать немодным, очень боишься, что за красивой оболочкой окажутся кости и, кто-то вдруг вспомнит, из чего ты сделан. Ты настолько тщеславен, что боишься допустить мысль, о том, что где-то, кто-то может быть лучше тебя.

А я, я тоже тщеславная, поэтому и влюбилась.

Я влюбилась в извилины твоих улиц. Заходя в коридор переулков, никогда не знаешь, где окажешься – в шумной толпе, где надо держаться за кошелек, или в тихом дворике, где под давлением раскрашенных стен копошатся дети.

Я влюбилась в протяженность твоих крыш, с высоты которых, если признаться честно – ни черта не видно, только теплые огоньки магазинчиков и редких прохожих.

Я бесконечно ценю наивность твоих людей. Они чище, чем я. Нет, правда. Они еще умеют писать письма, слюнявя карандаш и говорить о погоде. Они сжимают в ладонях воспоминания и бережно хранят будущее.

Я поверила в твои сказки. Даже пыталась вознестись на улице Росси. Но твой холодный промозглый ветер остудил мозг костей.

Я влюбилась в тебя правда. Но я никогда не смогу полюбить тебя по-настоящему. Видно ты так сам захотел.