В завещании, предсмертном или нет, человек либо распоряжается накопленным, либо изъявляет последнюю волю, наверно, это не обязанность, а потребность. Видимо, Женька минут за двадцать до того как погиб, уже чувствовал, что над ним что-то нависло, но его неуемная жажда деятельности пересилила, желание жить и инстинкт самосохранения не сработали синхронно. Для родителей именно в Женьке должно было исполниться то, что они не смогли, чего хотел он сам не знаю, но еще в школе я чувствовала обязанность прожить за двоих. Дед перед смертью хотел съездить в родную деревню, и видимо, там хотел умереть, т.к. он оттуда, в городе у него ничего не сложилось, перед смертью он звал мать. Дед мучился, не знаю, о чем он думал, но он готовился. Он не жил для себя и мысль о том, что он может быть обузой, угнетала. Мне казалось, что ему отпущено еще несколько лет… я сделала для него слишком мало. Я не поняла завещание деда, не понимаю и своего. Грустно умереть не взяв отсюда всего, не понять в чем "соль" Если завтра придет Она, то что оставить, для кого? "Я умру, схорони меня в памяти…" Но какой меня схорони? Я не знаю, какая из моих ипостасей дороже моим родным, какая из них действительно истлеет, а какая останется жить, не могу сообразить в чем я запечатлелась, в чем действительно я. Мои школьные рисунки, или то, что от них осталось, отражают то, какой я хотела быть, мои претензии. Собирание академического фонда для церковной библиотеки? Дневник студентки, максимально обезличенный, где за четыре года всего пять страниц, запечатлел одну проблему- желание быть свободной от самой себя. А несколько компьютерных звуковых файлов с цитатами из Лермонтова и Заболоцкого – стремление к какой- то осмысленности и значимости, найти свое и себя (от аутизма в виде самопанорамы иногда просто тошнит как от праздничного обеда). В общем, это портрет всякого человека родившегося в мир и ищущего счастья, стремление быть принятым жизнью. В завещании, если мы что-то предаем, то это своеобразный рецепт нашего счастья, а если жаждем последней воли, то это стремление успокоиться в счастье или в его подобии. Ортега-и-Гассет сказал, что редкий человек знает то, что действительно хочет, но практически каждый знает чего он не хочет. В соответствии с Гассетом, мой рецепт счастья состоит в свободе (отсутствии несвободы), в свободе быть собой, а последнюю волю сложно выявить. Я слишком озабочена собой, но это понимание все усугубляет. Ужасному Вадиму не сложно было понять, что любое вторжение в мою личную жизнь извне есть моя проблема (Ха!: меня попросили оставаться такой, какая я есть, и я "растаяла")

суббота, 29 Мая 1999 г.