Моя столь очевидная агрессия по отношению к чужой слабости объясняется очень просто. Не от чужой я слабости бешусь, а от своей собственной. Потому бешусь, что мне невольно подсовывают иногда искаженные, а иногда и не очень искаженные отражения себя самой в самые неприглядные моменты. Потому зверею, что Внутренний Мудак кажется почти бессмертным, не удавить его никак, не отравить, не забить ногами, -- а он постоянно уговаривает то плач Ярославны устроить, то страдальчески сопли по лицу размазывать, то завираться беспомощно-эгоистичным "ах, не могу я без тебя!", то еще что-нибудь мерзкое.
С ним, с Мудаком Внутренним, бывает очень страшно бороться. А гнев, как известно, сильнее страха, потому злиться мне и проще, и приятней.
Как бы там ни было, одно, на собственной шкуре прочувствованное, я знаю наверняка. Человек, не способный на внутреннюю самостоятельность, не готовый к абсолютной автономности ото всех, не представляет, не может представлять действительную ценность, с ним не может произойти ничего по-настоящему важного, он никогда не сделает ничего на самом деле интересного.
Что делать? Я знаю -- что делать, представляю -- как делать, и более всего прочего я уверена в том, что дорога эта длинна, но не бесконечна.