Помимо самодеятельных талантов, в нашем отделении можно было встретить и настоящих мэтров. Семен Каплан работал первой скрипкой в Таллинском симфоническом оркестре:

— Ну, что, — говорил он мне, — каждый день пилить струну — никакого удовольствия! Слава богу, мой врач — интеллигентный человек. Дает мне бюллетени "по нервам". Тут, в больнице, хорошее питание — экономишь на еде. Плюс зарплата идет. Выходные — дома. Чего еще нужно?

Семен был закоренелым холостяком, но девочек любил. Он предлагал мне приводить в его квартиру по выходным всяких хипповых герлиц, даже бухалово с закуской за свой счет выставлял. Сам при этом не пил, не трахался, но любил поприсутствовать в соседней комнате. Не знаю, может быть, он вел тайную съемку имевших место событий, а потом отрывался в гордом одиночестве?

В принципе, в город из нашего отделения можно было сваливать не только по выходным, когда в корпусе оставались одни санитары, но и по рабочим дням, сразу после обеда. Единственное условие — приходить ночевать в больницу, иначе могли лишить прогулок, а в случае протестов — отправить в закрытый блок. Однажды, в один из таких дней в середине недели, я сильно загулял, и в пьяном кураже пригласил Таню Блэк перенайтать "к себе в дурдом". Она, имевшая мальчиков прямо на столе, во время репетиций нашей рок-группы, с таким романтическим предложением тут-же согласилась. Где-то глубоко заполночь я, забравшись на забор, постучал в окошко нашей палаты. За стеклом появилась заспанная физиономия Семена. Рама приоткрылась.

Я, уже вполне кондиционный, с шумом ввалился в палату, наступив в темноте, спускаясь с подоконника, как раз на того самого, который "ходил по воде". Водоход вскрикнул и, дернувшись, сбросил меня на пол. Падая, я сшиб с тумбочки его склянки с лекарствами и какие-то чашки, разбудив Химика. Тот — видимо, наученный опытом тюремных шухеров — тут же вскочил с кровати и моментально врубил свет. В меня впялились три пары глаз с выражение поднятых из спячки шатунов:

— Ты чего так поздно? Все спят!
— Да я не один, я — с бабой...

Не успел народ еще как следует оценить мою шутку, как тут на подоконнике появляется абсолютно бухая Блэк и делает двумя пальцами победный жест "виктории":

— Хелло, мэны!

Немая сцена...

Через три месяца отлежки я получил нужную квалификацию и военный билет с бессрочной статьей, освобождавшей меня, практически пожизненно, от каких бы то ни было домогательств военкомата. Теперь можно было гулять смело. А вот Ибрагим, кстати говоря, с дуркой явно переборщил. Следуя опыту Семена, он тоже начал косить от работы, имитируя суицидальные депрессии и общий упадок нервных сил. Лечащий врач, принимая все за чистую монету, шлепал ему бюллетени и отправлял в "санаторий". Постепенно Миша стал как бы и в самом деле выглядеть немного странно: опух, глаза помутнели. И чем дальше — тем больше. Мне он рассказывал, что начал ощущать некие магнитные бури. Что ни буря — так у него депрессия, едва ли не с глюками. В ход пошли уже реальные инсулиновые комы и электрошоки. В конце концов, через пару лет, как мне пришлось слышать, он попал в закрытую психбольницу на острове Сааремаа. Говорят, туда же, в конце концов, попала Сосулька, но это уже совсем другая история...