Бху-мандала. Квинтэссенцией индийской космогонии является т. н. бху-мандала (букв. «земной круг»), представляющая собой, фактически, стереографическую модель Южной Азии, Солнечной системы и Млечного пути одновременно. В наиболее известной форме бху-мандала выглядит как лежащий на черепахе земной диск, с горой Меру в центре. Более сложный вариант — яйцо Брахмы с диском эклиптики посредине, разделенным на несколько концентрических кругов и пронизываемым центральной осью. Такого рода космографика издревле давала пищу популярным представлениям о плоской земле, однако примитивный буквализм совершенно не соответствует объективной действительности, лежащей «за скобками» древнего космогонического символизма.
В действительности, как уже сказано выше, земной диск бху-мандалы является моделью не только планеты Земля, но и всей Солнечной системы, действительно лежащей в одной плоскости и имеющей форму диска. Об этом говорит более внимательный анализ структуры бху-мандалы и пропорций составляющих ее элементов. Концентрические круги вокруг центра мира, горы Меру — это не что иное, как орбиты видимых с Земли планет в геоцентричной перспективе: от Меркурия до Сатурна. Здесь же присутствуют плоскости орбит Солнца и Луны. То есть бху-мандала — это стереометрическая планисфера (проекция сферы на плоскости) с подвижными элементами, подобная астролябии.
Центральный сектор бху-мандалы представляет собой упрощенную географическую карту обширного региона Южной Азии, частично захватывающего территории Ирана, Туркестана и Тибета. Тут мы видим круг, разделенный шестью горизонтальными линиями, а средняя область поделена дополнительно двумя вертикалями на три сектора. Изучение карты показало, что горизонтальным линиям соответствуют тянущиеся с запада на восток горные цепи региона, а две вертикали в центре точно выделяют территорию Памира как своеобразного «кадратного стола».
Памир. Может ли Памир являться историческим центром некой локальной культурной традиции, наследием которой является, в частности, бху-мандала? Или последняя непосредственно связана с шумеро-вавилонским влиянием? Древнейшие культурные артефакты Памира относятся к VIII-V тысячелетию до н.э. Это каменные орудия и наскальные изображения, обнаруженные на востоке региона (мезолитическая маркансуйская культура).
Известны также более поздние петроглифы, относящиеся ко второй половине Iтысячелетия до н.э., распространенные уже по всему Памиру. Это эпоха продвижения арийских завоевателей в Южную Азию, часть которых, по всей видимости, осела на Крыше мира (фольклорное название Памира). На это указывает как характер некоторых наскальных рисунков (колесницы как характерный признак раннего «арийского» искусства), так и ДНК-генеалогический анализ автохтонного населения (до 80% мужчин которого принадлежат к характерной гаплогруппе R1a).
Через Памир проходил Великий Шелковый путь из Китая в Индию, Среднюю Азию и Европу (со IIвека до н.э. по XVвек н.э.). Скорее всего, на карту Южной Азии (в формате бхумандалы) его нанесли именно купцы. Центральное место Памира на древней карте не удивительно, поскольку он находится как раз посредине между крайними западной и восточной точками Шелкового пути. Сама география Памира почти идеально вкладывается традиционные параметры центральной части бху-мандалы, образуя квадрат из четырех хребтов и четырех рек. На севере Крыша мира ограничивается Алайским хребтом и рекой Сурхоб, на юге – Гиндукушем и Пянджем, на востоке – хребтом Куньлунь и рекой Ташкурган, на западе – Бадахшаном и Аму-Дарьей (продолжение Пянджа в перпендикулярном направлении).
Эта территория соответствует на карте бху-мандалы центральной области под названием Илаврита-варша (Ilāvṛta-varṣa), в середине которой возвышается гора Меру, через которую проходит ось вселенной. Сама Меру описывается в Ведах как четырехгранный столп, каждой из сторон которого соответствует один из драгоценных элементов: золото (север), серебро (восток), лазурит (юг) и рубин (запад). Все эти компоненты в действительности присутствуют на Памире, причем копи лазурита имеются именно на юге (месторождение Сары-Санг в районе афганского Файзабада), серебра – на востоке страны (в районе стоянок маркансуйской культуры), рубина – на западе (гора Кухилал в Шугнанском районе), золота – на севере (истоки реки Зеравшан, «золотоносной»). А ведь памирское (бадахшанское) месторождение лазурита было единственным во всем древнем мире! Если, к тому же, учесть, что традиционно Меру изображается как возвышенность с плоской вершиной, на которой обитает верховное божество (град Брахмы в индуизме), то памирское высокогорье еще больше вписывается в образ этой оси мира. Само слово «памир» некоторые исследователи склонны толковать как производное от персидского «по-и-мехр» – подножие Солнца (т.е. солнечного бога Митры).
На Памире и сопредельных территориях до сих пор существуют предания о волшебной стране Джаль-хай-дар, существующей где-то высоко в горах. Часть из них описана в книге моего друга Иоанна Горненского[1], с которым мы, в свое время, путешествовали по святым местам этого региона.
Киргизы Алая рассказывают, что за грядой гор, ограждающих эту долину, на южных склонах хребта находится чудесная страна – Джаль-Хай-Дар. Она возникла во времена золотого века человечества, когда все люди на земле были блаженны. Там находятся сады, в которых до сих пор растут неведомые плоды и неувядающие цветы. Женщины там не стареют и вечно остаются прекрасными. Золото там кишит и бурлит в родниках. Живут там одни святые. Все блага находятся в изобилии, смерть, холод и мрак изгнаны из той страны навсегда. Но смертному туда никогда не проникнуть. Предание гласит, что какой-то смельчак, увлекшись преследованием диких коз, попал на ту сторону гор, и взору его предстал дивный Джаль-Хай-Дар. Когда же по возвращении домой он собрал группу друзей и отправился с ними в удивительную страну, вместо земного рая они нашли бесконечный снег, стужу и непреодолимые ледники гор, в которых и погибли. Видимо, сейчас утратили люди первозданную чистоту, и недоступна для них страна небесного блаженства.
Иоанн Горненский.Легенды Памира и Гиндукуша
Эти предания чем-то напоминают легенды о загадочной Шамбале, также располагающейся в горной области в мистическом центре мира. Вообще, данный сюжет довольно универсален, как и древние представления о структуре мира, кочующие от народа к народу, из страны в страну.
В основе мифа о мировой оси (горе, столбе, дереве) лежит древнее космогоническое знание как результат тысячелетних наблюдений жрецов за движением небесных тел и понимания законов небесной механики. Эти законы физически объективны, но могут излагаться посредством разных систем символического кодирования, включая привязку к конкретным объектам как точкам геоцентрического отсчета: горам, скалам, пирамидам, храмам и т. д.
Немецкий профессор Вернер Папке издал замечательную книгу о шумерской космогонии, которая так и называется: «Звезды Вавилона. Тайное послание Гильгамеша, расшифрованное через четыре тысячи лет»[2]. В своей работе профессор детально показывает связь между клинописным текстом легенды о Гильгамеше, древними изображениями астральных сцен и различными фазами в перемещениях небесных тел и сфер. Получается, что халдейские жрецы, не имея развитого математического аппарата, кодировали астрономические закономерности с помощью мифов и пояснительных изображений, причем дешифровка их системы описания обнаруживает невероятную точность наблюдений и глубину понимания процессов небесной механики.
Известный мистик и маг Георгий Гурджиев утверждал, что в древних мифах нет ничего случайного, это математика. Причем своего отца он представлял именно как сказителя Гильгамеша! Профессор Папке показал, что Гильгамеш (и, по аналогии, другие древнейшие космогоническим мифы человечества) – в самом деле «математика» (если под последней иметь в виду систему математически точного описания). Такой же математической моделью является, как это недавно выяснилось западными учеными, бху-мандала. Нет сомнений в математической точности наблюдений древних майя, имевших совершенно отличную от принятой в Старом Свете систему рассчетов и соотношений (пятеричный счет, иная конфигурация созвездий и т.д.).
Интересно, что практически повсеместно, вплоть до появления современных астрономических приборов и соответствующего математического аппарата, древнее знание о космосе было скрыто под вуалью вторичных мифов и ритуалов, носящих уже не столько математический, сколько гуманитарный, образный характер. Люди как бы забыли о первоначальном смысле священных легенд и диаграмм. Впрочем, это не удивительно, если вспомнить, что жреческая наука о космосе всегда считалась чем-то эзотерическим, обучить ей всех желающих было просто невозможно. Передача знаний, как и сама технология обучения, были монополизированы наследственными кастами, опиравшимися на общественный авторитет геронтократии.