Я не сгинул, не умер, не пьян, даже странно - не болен,
хоть процесс преболезненный - что-то в себе расшивать,
если сердце - наполненный иглами боли желвак,
если фибры души съела горечь, впорхнувшая молью.
Припоздавшее солнце в конечном итоге растает,
луч последний опять горизонтом разрежется вдрызг,
я осколки луча сам себе преподнёс бы как приз,
если б их не украла злых гарпий орущая стая.
Ну а ветренным утром закат соком выжатой свёклы
отражается в стёклах ещё неумытых квартир.
Саламандрой хотелось бы в зарево мая войти,
но не выдержит кожа - от смены ещё не обсохла.
И в холодных руках непомерно чужих мирозданий
промерзает насквозь поминальная песня огней,
феерверком взметавшихся, чтобы погаснуть на дне
ряской скрытого озера
образов
в памяти.
В дальней.