Есть такое...

они очень грустные, но совсем не беспросветные и не тяжелые. у них особый ритм, если его поймать, то читается очень легко.

Дак я ж не про то, как их читать! Усваиваются-то они отлично! Но, например, если в кубинских вещах все равно та же беспросветность, безвыходность (самого, причем, онтологического, неслучайного порядка; не просто здесь и сейчас "все плохо", а всегда и везде и было и будет отвратительно и иначе и быть не может) оттенена, тем не менее, каким-то достоинством человека, каким-то его величием, каким-то "несмотря на", то в "прощай оружие" - какое там величие! какое достоинство! Ты таракан, и тебя до сих пор не прихлопнули только по чьему-то недосмотру, а даже скорее потому, что просто нет до тебя никому дела - ползай по своему мусорному баку. Но если ты, козявка, вдруг заползешь повыше, ты прихлопнешь себя сам. Ты на этом повыше сойдешь с ума и вообразишь, что можешь и полететь! И полетишь! И полетишь с такими фантазиями на самое дно, в самую жижу. Не смей надеяться, не смей ждать, не смей любить! А хочешь попробовать - давай! Тебе даже дадут поиграться, а потом уж жахнут так жахнут, чтобы понял, чтобы дошло. Не-льзя! Что ж тут нетяжелого? Это ни много ни мало, а подписание острейшего кризиса, а как бы не полного краха всего мира! Это ж не просто у отдельно взятого кого-то там померла жена или нету у него работы, а мы сидим с бутербродом и читаем - ах, бедный. Черта с два, это о каждом! Даже не все - во "всех" есть хоть какое-то единение - каждый и есть тот самый таракан в той самой помойке. Это мир, жизнь, все вокруг, все, в чем человек обитает, на него ополчилось. Человек не дома в мире, мир теперь для него - что-то среднее между тюрьмой и пустыней. Он один, он как котенок в руках злых детей, и даже не знаешь, чего ждать - но уж точно ничего хорошего.