Фауст это судьба. Фундаментальный вопрос западной культуры - спасен ли Фауст? Гёте против Марло, а заодно против всей иудео-хористианской парадигмы утверждающей неизбежность наказания для человеческого духа заявившего о своей свободе. Фауст - живое олицетворение, коллективная душа питающаяся сокрытыми смыслами тайных знаний. Фауст всегда на шаг впереди. Если Фауст не спасен то и усилия наши тщетны, а судьба нашей цивилизации - оказаться погребенной под нашествием очередных варваров. Симптоматично, что большинство современных людей искусства - будь то писатели или режиссеры предпочитают пессимистичную нотку в осмыслении фаустовского мифа. Трагедии заканчиваются либо гибелью Маргариты, либо низвержением Фауста в ад.
Можно проследить историю экранизаций Фауста - показательно что при всех возможностях современного кинематографа никто не рискнул обращаться к второй главе трагедии Гёте. Первая глава Фауста - экзотерическая прелюдия тому что на самом деле происходит на глубине остается эзотеричной - известная но непонятая.
В этом очень показательна экранизация "Фауста" Яном Шванкмайером. Шванкмайер - режиссер использующий "кукольные" эффекты в данном случае органичен вдвойне - ведь исторически, первоначально Фауст и ставился как кукольное представление сродни петрушки. Величие и трагическое - опороченный двойник Симона обрел гораздо позже. Здесь же, в мире Шванкмайера, трагическое не противоречит факту абсурда и фарса. Реальность у Шванкмайера - это замкнутое пространство дурной бесконечности. Вхождение в лиминальную зону мифа одновременно является точкой выхода, рождение точкой смерти. Герой входит в свой кукольный театр как буратино с единственной целью - умереть. Ирреальный мир который Шванкмайер изображает с помощью кукол странно граничит с реальным миром и в то время как в ирреальном Мефистофель приходит брать свою плату, герой попадает под машину.
Еще одно открытие современного Фауста - произвольность договора. Начиная с Томаса Манна, новый Фауст больше не делает выбора в пользу договора  с дьяволом, напротив - Дьявол приходит для того чтобы уведомить его что договор заключен без его ведома. Вероятно, эта мрачная картина бессилия связана с изменением исторической реальности где от человека ничего больше не зависит.
Апогея пессимистический взгляд на Фауста достигает у Сокурова. Здесь вопрос падения и проклятия больше не ставится. Единственный вопрос без ответа "кто же тебя, убогого тогда кормить будет". Взглядом режиссера традиционалиста и консерватора Мефистофель и Фауст превращены в пигмеев, унижены и растоптаны. Эта позиция не удивительна учитывая христианские убеждения Сокурова - фактически в своем финальном фильме Сокуров расправляется со своим метафизическим врагом, поместив историю Фауста в один цикл с фильмами о судьбах диктаторов, словно тем самым присоединяясь к словам Бродского "Я есть антифашист и антифауст" уравнивая первое и второе.
И тем не менее у Гёте Фауст спасается. И не смотря на то что именно Гёте считается эталоном, его взгляд остается в меньшинстве. Для современного пессимизма, позиция Гёте оказывается непостижимой. Только не надо судить по себе, и связывать спасение Фауста с пошленькими голливудскими хеппиэндами. Для Гёте это был вопрос выбора. И он был одним из последних кто обладая всей картиной тем не менее утвердил возможность спасения. Потому в понимании гётовского мифа   мы можем обрести надежду и смысл, а также ключ к собственному спасению. Ибо каждый из нас немного Фауст!
(Из моей предстоящей лекции)

О боги, если бы мои неожиданные прозрения и инсайты о архетипических процессах культуры, привлекали бы столько же внимания как нелепые дуэли и обмен ядовитыми комментариями с Варраксом.