Это цитата сообщения Томаовсянка Оригинальное сообщение

Георгий Иванов. Осень
 

 

Все образует в жизни круг —
Слиянье уст, пожатье рук.

Закату вслед встает восход,
Роняет осень зрелый плод.

Танцуем легкий танец мы,
При свете ламп — не видим тьмы.

Равно — лужайка иль паркет —
Танцуй, монах, танцуй, поэт.

А ты, амур, стрелами рань —
Везде сердца — куда ни глянь.

И пастухи и колдуны
Стремленью сладкому верны.

Весь мир — влюбленные одни,
Гасите медленно огни...

Пусть образует тайный круг —
Слиянье уст, пожатье рук.

Осенью 1922 Иванову удалось выбраться из России в Берлин. Эта не было бегством – он уехал в командировку «для составления репертуаров государственных театров». Вслед за ним отправилась за границу жена. Однако Советская Россия так и не дождалась своего «командировочного». Весной 1923, вместо того чтобы возвращаться в Петроград, Ивановы переехали в Париж. Этот город быстро превращался тогда в центр русской эмиграции. Во французской столице проживало множество русских литераторов, в большинстве своем бедствовавших и едва сводивших концы с концами. На этом фоне творческая судьба Георгия Иванова может считаться более чем успешной. Одна за другой перед ним открываются двери редакций всех литературных журналов, включая самый престижный из них - «Современные записки». В отличие, положим, от Цветаевой, Иванов никогда не испытывал трудностей с публикацией своих произведений. Начало его славе положили мемуарные эссе «Китайские тени», печатавшиеся в еженедельнике «Звено». Иванов обратился к ним в середине 1924 «Тема моих очерков, – писал он, -  быт литературного Петербурга последних десяти-двенадцати лет». Как оказалось, она интересовала всех без исключения русских.

Мастерство Иванова-рассказчика, а так же тот факт, что он был лично знаком со всеми видными писателями и поэтами Серебряного века, придавало его очеркам редкую занимательность.  Одновременно в газете «Дни» стал выходить другой цикл ивановских эссе «Петербургские зимы», составивший потом, в 1928 г., самую известную из всех его книг (быть может, вообще одну из интереснейших книг за все годы русской эмиграции). Таким образом, сразу и без усилий Иванов занял выдающееся место в русской эмигрантской литературе. В 1928 в газете «Последние новости» он опубликовал первую часть  своего единственного романа «Третий Рим». Работая над ним, Иванов постарался открыть и показать скрытые пружины катастрофы 1917.   По ходу действия автор вводит читателя в хорошо знакомый ему мир столичной бюрократии, титулованных марксистов, вельможных шпионов и великосветских шулеров. Вывод его неутешителен – все эти люди, в не меньшей степени, чем революционеры,  способствовали разрушению империи. Вторая часть «Третьего Рима» печаталась в 1930 в журнале «Числа», однако роман так и остался неоконченным (действии его было доведено только до Февральской революции).

Эмиграция не убила в Иванове поэта. Можно сказать даже, что подлинно свою тему он обрел заграницей, и потому как большой русский поэт состоялся лишь во Франции. В то время как русские эмигранты в большинстве своем надеялись на скорое возвращение в Россию, Георгий Иванов одним из первых осознал, что чуда не случится, что «все, для чего мы росли», кончится на чужбине, - «не потому, что жизнь проходит, а потому, что жизнь прошла». Сознание невосполнимой, горькой утраты, появившееся у Иванова в Париже, и стало отныне его главной темой. Духом отчаяния и отречения был пронизан сборник «Розы» (1931). Особенную остроту трагизма придавали этой книге  чеканные, афористичные, богатые смыслом стихи. Поражало отсутствие всякой декорации, риторики, орнамента и метафоричности. Этого не могли не оценить современники. «Розы» сразу стали литературным событием. Подтверждением служит тот факт, что сборник  быстро разошелся – случай редчайший для эмигрантской поэтической книги. Он имел огромное и долгое  влияние на всю русскую эмигрантскую поэзию. После «Роз» за Ивановым твердо закрепился статус «первого поэта эмиграции» и даже «живого классика».

В 30-е жизнь четы Ивановых вообще складывалась очень успешно. В 1932 после смерти отца Одоевцева получила большое наследство. Супруги смогли переселиться в респектабельный парижский район на рю Франклин.  В январе 1937 Георгий Иванов выпустил свою главную книгу - сборник «Отплытие на остров Цитеру», куда вошли тщательно отобранные стихи из трех предшествующих сборников («Вереск», «Сады» и «Розы»), то есть лучшее из всего им написанного. В том же 1937 вышла поэма в прозе «Распад атома». Повествование этого в высшей степени специфического произведения облечено в форму исповедального монолога лирического героя, в котором сплавляются импрессионистические зарисовки Парижа, мучительные философские раздумья об исчерпанности прежних идеалов, светлые воспоминания о любимой женщине и приобретающие зловещее жизнеподобие чудовищные фантазии. С беспощадной правдивостью и «мучительной остротой» в поэме обнажены трагические противоречия человеческого существования и по-новому, в экзистенциалистском преломлении, осмыслены «вечные» проблемы любви и смерти, отчуждения, утраты «сокровенного смысла жизни». Трагический пафос – осознание абсурдности человеческого бытия и всего мира в целом сближает «Распад атома» с произведениями французских экзистенциалистов, в первую очередь с романом Ж.-П. Сартра «Тошнота» (1938).  Но, в отличие от сартровского протагониста, герой Иванова не верит в «утешенье вымышленной красотой». Он доводит чудовищную логику абсурда до абсолютного предела – когда самоубийство становится единственным способом избежать окончательной духовной гибели. «Распад атома», несомненно, самая трагическая книга Георгия Иванова.
Предчувствия не обманули поэта. Менее чем через два года началась война, положившая конец, как его личному благополучию, так  и благополучию всего «русского Парижа». 1939-1946 Иванов с женой провел в небольшом курортном городке Биарриц на берегу Бискайского залива, где у них была своя вилла. В 1944, после очередной бомбардировки союзников их дом сгорел дотла.  Парижская квартира Ивановых так же была разграблена. Вернувшись в 1946 в Париж, супруги оказались без своего дома и без средств к существованию. Печататься было негде. Наступили годы нищеты и полуголодного существования. Многие старые друзья отвернулись от поэта, считая, что он был не в меру лоялен к оккупантам. Все эти обстоятельства отравили последние годы жизни Георгия Иванова. В 1950-м вышел его поэтический сборник «Портрет без сходства», проникнут глубочайшим пессимизмом. «Друг друга отражают зеркала, взаимно искажая отраженья. Я верю не в непобедимость зла, а только в неизбежность пораженья. Не в музыку, что жизнь мою сожгла, а в пепел, что остался от сожженья».

После инсульта 1951 Иванов почти не писал новых стихов. В 1955 супруги переехали в Йер и поселились в международном старческом доме. Здесь в глубокой бедности Георгий Иванов умер в августе 1958. Он немного не дожил до выхода последнего сборника «1943-1958. Стихи».

 

1.