Явилась внезапно мысль, и я решила записать ее, чтобы не потерять, и после обдумать подробнее.
Почему-то, предполагая сложение образа Бхишмы из биографий двух человек: отца (Гангадатты, сына Шантану от брахманки, назвавшейся богиней Гангой) и Девавраты (сына Гангадатты от супруги из Косалы - "Каусальи") я приняла как данность, что Бхишма-старший погиб в начале повествования и именно его почетные похороны нам преподносятся как погребение Панду. И тут внезапно подумала: а почему, собственно?
Возможно, Бхишма старший вполне жив. На момент Курукшетры ему девяносто или больше лет, именно он - "престарелый дед" и "предок". Сражаться, он, разумеется, уже не может -- так что на поле Куру чудеса творит его младший сын Деваврата.
Но именно Гангадатту вспоминает Арджуна: как забирался на колени дедушке, марая его пылью, а теперь замарался его кровью - кровью его сына, хастинапурского главнокомандующего.

Тут-то и раскрывается загадка Бхишмы-воина и Бхишмы-жреца.
Гангадатта Бхишма когда-то тоже был прославленным военачальником, но сейчас он стар, а пожилые люди часто становятся набожными, даже если не были такими в молодости. И, к сожалению, частенько становятся жертвами деструктивных культов. Именно это и происходит с Гангадаттой - его зацепил Кришна, плюс - старик может чувствовать вину за приговор Панду и целибат Девавраты, а через чувство вины с человеком тоже можно многое сотворить (его привязанность к "внукам от Панду" может проистекать как раз из чувства вины).
Отсюда резкое противоречие между старым набожным Гангадаттой, решившим, что нашел Бога, и его сыном -- главнокомандующим Девавратой. То самое "раздвоение личности Бхишмы". И сюда же - его странная кончина, разнесенная на год от ранения до смерти: твердый сторонник Кауравов Деваврата погибает от руки Арджуны на поле Куру, а Юдхиштхира еще где-то год будет вопрошать о дхарме его девяностолетнего отца-кришнаита.