Представьте мастера, чьи творения вызывали восторг монархов и одновременно ярость критиков. Генрих Семирадский – именно такой художник. Его «Христос и грешница» стала не холстом, а полем битвы двух истин: красоты и правды.

Сегодня мы расскажем вам удивительную историю шедевра, который восхищал императоров, бесил критиков и… исчез на 70 лет!
В истории искусства порой встречаются сюжеты, полные парадоксов, достойных самого проницательного пера. В конце XIX века имя Генриха Семирадского звучало по всей Европе. Его работы приводили публику в восторг, а коллеги-живописцы завидовали его славе.

Император Александр III лично приобретал его великолепные полотна, которые становились жемчужинами Русского музея. И все же, спустя несколько десятилетий, это имя было фактически стёрто из анналов русской живописи.

«Красота» против «правды»
В 1870-е годы искусство в Российской империи находилось в состоянии яростного спора. С одной стороны — академисты, воспевающие гармонию античного мира, с другой — передвижники, утверждавшие, что искусство должно служить обществу и говорить на языке правды.

Михаил Рундальцев - Портрет Г.И. Семирадского (гравюра), 1903 г.


Дом Генриха Семирадского в Риме, 1896 г.


Мастерская Генриха Семирадского в Риме

Генрих Семирадский (1843–1902), воспитанник Петербургской академии и поклонник классических сюжетов, занимал в этом конфликте позицию наблюдателя. С юных лет его привлекал мир античности, и он часто обращался к сюжетам из жизни ранней Римской империи. Семирадский, долгое время живший в Италии и имевший студию в Риме, был убежденным приверженцем красоты.

Он вернулся в Петербург из Рима с безупречным мастерством и чуждой русской школе средиземноморской светоносностью. Его пленэрные опыты, античные сюжеты, игра солнца на мраморе — всё это дышало иной культурой.
«Побольше терпимости, побольше разнообразия в направлениях», — писал он, отвергая войну академизма с передвижниками.

Генрих Семирадский - Танцовщица на канате, 1898 г.


Генрих Семирадский - Рим. Деревня. За водой, 1880 г.


Генрих Семирадский - Танец среди мечей, 1887 г.


Генрих Семирадский - По дороге на праздник урожая, 1890 г.

Грешница: между светом и тенью
1873 год. На полотне — не евангельская притча, а читаемый сюжет поэмы Алексея Толстого «Грешница» (1858). Грешная женщина, погруженная в блеск и веселье ярмарки, внезапно останавливается перед Христом.

Он не осуждает и не указывает ей путь, а просто присутствует. Свет, исходящий от него, словно разделяет два мира: мир праздника, вина и плотских удовольствий — и мир тишины, сострадания и глубокого смысла.

Генрих Семирадский - Христос и грешница, 1873 г.

Композиция поделена на две части: в левой — Христос и ученики, в правой — героиня в шелках, окружённая праздной толпой. Семирадский мастерски передаёт атмосферу языческой жизни, а затем — её крах в одном взгляде.

Этот контраст — ключевой приём художника. Картина наполнена деталями: от драпировок до архитектурных фонов, от бликов солнца до натюрмортных фрагментов. Всё это не декоративная пышность, а язык эпохи и её героев.


Генрих Семирадский - Христос и грешница (фрагмент с грешницей), 1873 г.

Архитектура Иерусалима, трепет листьев, блики на камнях — первый в России опыт живописи под открытым небом. Заказчик, Великий князь Владимир Александрович, младший брат императора Александра III, был восхищён. Критики — озадачены.

«Это ошеломляет, но что думает Христос?» — удивлялся Крамской. «Грешница — просто парижская кокотка», — ворчал Стасов, критикуя поверхностность сюжета. Хотя он и признавал: «Блеск солнечного колорита не имеет равных». Другие же сравнивали полотно с «Христосом в пустыне» Крамского и «Тайной вечерей» Николая Ге.

Иван Крамской - Христос в пустыне (фрагмент), 1872 г.


Николай Ге - Тайная вечеря, 1863 г.

Триумф: начало конца
Картина триумфально прошла через Академическую выставку в Петербурге, после получила золото Всемирной выставки в Вене и, наконец, заняла место в Александровском дворце Царского села (ныне Пушкин, Санкт-Петербург). Александр III заплатил 10 000 рублей — огромную сумму по тем временам. Казалось, что картина обретет вечную славу.

Но Россия менялась. На смену имперскому блеску шла эпоха социальной правды. Передвижники, с их «Бурлаками» и «Крестным ходом», стали голосом времени. Семирадский же остался живописцем «для дворцов и аристократов». Его космополитизм, любовь к Античности, культ формы — всё это объявили буржуазным пережитком.

Илья Репин - Бурлаки на Волге, 1873 г.


Илья Репин - Крестный ход в Курской губернии, 1883 г.

Забвение: идеология гасит свет
При советской власти его работы убрали в запасники. Учебники восхваляли Репина, Сурикова и Крамского. Имя же Семирадского забыли, как символ «бесполезной красоты». Виной тому было то, что он не показывал страдания народа. Его картины изображали солнце, играющее на камнях Эллады, тогда как новая эпоха требовала показывать грязь дорог и измученные лица.

Лишь в 1990-х «Грешница» вновь появилась в залах Русского музея. Зрители, привыкшие к строгому реализму, остановились перед её золотистой гармонией. Картина, забытая на 70 лет, вновь привлекла внимание публики.

Генрих Семирадский - Христос у Марфы и Марии, 1886 г.


Генрих Семирадский - Христос и самарянка, 1890 г.


Генрих Семирадский - По примеру богов, 1899 г.


Генрих Семирадский - Весенняя беседа, 1898 г.


Генрих Семирадский - Отдых, 1896 г.

Урок, достойный кисти
История Семирадского — не спор стилей. Это трагедия выбора между сиюминутным и вечным. Идеология требовала «правды жизни» — он же служил правде духа. Его красота не была побегом от реальности. Она была поиском идеала в мире, где торжествовал компромисс.

В Русском музее у «Грешницы» всегда стоят люди. Молча. Без споров. Значит, её тихий свет — всё ещё правда. Судьба Семирадского заставляет задуматься: может ли красота быть нравственным выбором? Или искусство обязано бичевать несовершенство мира?

Генрих Семирадский - Красота и Любовь, 1894 г.


Генрих Семирадский - Грешница, 1873 г. Русский музей, Санкт-Петербург