38     В начало (Пролог и глава 1)

 

— Костик, приехали! Выходим!

— Куда приехали? — отрешенно спросил он.

Мама вышла из такси, быстрым шагом подошла к багажнику и призывно махнула рукой водителю, чтобы тот поспешил его открыть. Вдвоем они достали из багажника костыли. Подошли к задней дверце, открыли ее, помогли Косте выйти и стать на костыли.

— Где мы?

— Сынок, мы приехали в поликлинику. Тебе сегодня снимают гипс. — объяснила Тамара Ивановна терпеливо и ласково, как несмышлёному малышу.

Таксист помогая матери, глянул на него и сочувствующе нахмурился.

В тот вечер, когда пьяная Инга позвонила и в подробностях рассказала Косте о своей сексуальной жизни, он от обиды и ревности впал в ступор.

«ПО-ТВОЕМУ Я СУКА?!! ДА — Я СУКА! Я ОБОЖАЮ СЕКС, НО НЕ С ТОБОЙ! ТЫ МНЕ НАДОЕЛ, МИЛЫЙ КОСТИК! ПОРА БЫ УЖЕ ЭТО ПОНЯТЬ! У МЕНЯ ДРУГОЙ ПАРЕНЬ И ОН ТРАХАЕТ МЕНЯ, МИЛЫЙ КОСТИК, КАК ИЗГОЛОДАВШИЙСЯ ЖЕРЕБЕЦ! И ТЫ НИЧЕГО С ЭТИМ НЕ МОЖЕШЬ ПОДЕЛАТЬ!»

Костя видел этого Жеребца! Они шли по улице под руку, болтали и смеялись. Этот Жеребец и его Инга! Его любимая и милая сердцу вся и без остатка, до кончиков ногтей похотливая Инга!

Будучи не в силах тогда смотреть на эту идиллию, Костя подскочил на костылях к Инге и крикнул ей в лицо, что она СУКА! А этот ее Жеребец схватил его за горло и оттолкнул, как грязного побирушку. Костя потерял равновесие, костыли разъехались, он нечаянно ступил на больную ногу и упал.

Это было больно, унизительно и глупо! Он потом хотел с ней объясниться, а она не снимала трубку. Доведенный до отчаяния Костя прислал ей в тот вечер смс-ку с призывом снять трубку.

— Присядь, милый! Я возьму твою карточку…

«ВОТ ТАКАЯ ВОТ Я — СУКА! А КОГДА МЫ ВДОВОЛЬ НАТРАХАЕМСЯ, МИЛЫЙ КОСТИК, ТО ВЫМАЗЫВАЕМ СЕБЯ С ГОЛОВЫ ДО НОГ ВАРЕНЬЕМ И ОБЛИЗЫВАЕМ ДРУГ ДРУГА, КАК ДВЕ ГЛУПЫЕ ОБЕЗЬЯНЫ!»

— Вот и твоя карточка! Пойдем! Скоро прием и с твоей ноги снимут гипс! — продолжает радостно щебетать мама.

А ему на самом деле все равно! Черт бы побрал его с этой ногой! Черт бы побрал маму и эту поликлинику! К чертям все! Ему нужна только Инга! Почему этого никто не понимает?

А что они делают потом, когда слижут друг с друга варенье?

ОПЯТЬ ТРАХАЮТСЯ!

Он встретил её первый раз летним солнечным днем красивую, загадочно улыбчивую. Пышные каштановые волосы, крепкое загорелое тело в белом платье и эта улыбка, немного застенчивая и кокетливая. Она шла быстрым шагом вниз по малолюдной улице. А он шел ей на встречу. Посмотрел на нее и остолбенел. А она рассмеялась и что-то ему сказала. Что она сказала тогда ему?

— …Ну вот, доктор — это мы!

«Что? Какой доктор?…»

— Ну-с, молодой человек, как мы себя чувствуем? — радушно спросил его улыбчивый костоправ из районной поликлиники.

— Спасибо, хреново… — буркнул Костя.

— Что так? — удивился врач. — Нога болит?

— Не знаю… Просто хреново… Жизнь дерьмо!

— Ну же, Костя! Возьми себя в руки! — подключилась мама и тоже широко так, ободряюще, улыбнулась.

Плевать на этих жизнерадостных остолопов! Пусть думают и делают что хотят!

Пятнадцать минут, пока снимали гипс, он механично выполнял все просьбы врача и медсестры, уныло глядя в окно.

— …Спасибо, доктор! Сына, посиди здесь, пока я вызову такси!…

Инга ему тогда в шутку сказала, что неприлично вот так посреди улицы стоять и глазеть на девушек. А что он тогда ей сказал? Что-то сказал… Может быть неудачно пошутил? Но она все равно рассмеялась…

— Ну вот мы и приехали! Не хочешь попробовать с моей помощью пройтись без костылей? — мать суетиться вокруг него надоедливой квочкой.

— Нет!!!

Он бредёт на костылях до подъезда, в подъезде до лифта и от лифта до квартиры. А там мама помогает ему снять куртку и Костя, стуча костылями по паркету, идет в свою комнату.

— Сын, пора сбросить эту апатию! Тебе сняли гипс, надо разрабатывать ногу и возвращаться к полноценной жизни! — заявляет она зайдя следом за ним в его комнату.

Костя, ничего не говоря, завалился боком на тахту и натянул на себя плед, чтобы укрыться с головой от всех этих бесполезных наставлений.

— Да выбрось ты из головы эту девку!

Ха! Легче самому выброситься из окна!… Может так и сделать?

Потоптавшись у постели сына мать ушла.

Незаметно перегруженный воспоминаниями мозг заволакивает дрема, — ведь он так и не спал толком с того вечера. Да и до того вечера со сном было туго. Но и в дреме не скрыться от воспоминаний.

— Привет, Костик! — говорит Инга ему нежно. — Не знаю как ты, а я чертовски по тебе соскучилась!

Она погладила его по волосам и обняла.

В груди растекается радостное спокойствие. Она вернулась к нему? Теперь он ее никуда не отпустит. Обнимет крепко, прижмет к себе и не отпустит.

— Костик, может, покушаешь? — окликнула его мать, заглянув в комнату.

От сновидения остался только скомканный плед в руках.

— О, Господи! — простонал он, опять прячась под пледом. — МАМА, ОСТАВЬ МЕНЯ В ПОКОЕ!

Но мама не тот человек, который услышит простую сыновью просьбу!

Она подошла к его тахте, грузно села на край и стянула с головы плед:

— Костя, хватит киснуть! Пора брать себя в руки! Ты что из-за этой девки собрался превратиться в безвольное ничтожество? А ну-ка вставай — будем тренировать тебе ногу!

— Мама, оставь меня в покое. — тихим бесцветным голосом повторил Костя и попытался опять натянуть плед на голову.

— Нет, так дело не пойдет! — Тамара Ивановна скинула с него плед, взяла сына за руку и потянула.

Костя с безразличием посмотрел на ее попытку.

Тогда она закинула его руку себе на плечи и, придерживая эту безвольную плеть одной рукой, другой рукой подхватила его под мышки и, упираясь ногами в пол, потянула Костино тело с тахты.

— А я говорю, вставай! — кряхтя от натуги, сказала мама, стянув Костю на половину с постели.

Костя злобно посмотрел на мать и попытался вернуться в прежнее положение. Но она не дала ему этого сделать и, обхватив его за талию, как заправский борец, стянула сына с тахты на пол.

— Не упирайся! — победно выдохнула Тамара Ивановна, улыбаясь. — Ну вот, а теперь вставай!

Костя растерянно посмотрел на мать, потом на тахту и на костыли, которые в теперешнем его положении были от него далеко.

— Дай мне костыли! — потребовал он.

— Нет, дружок! Никаких костылей! Ты совершенно здоров!

Костя, схватившись за край тахты, приподнял свое тело и потянулся за костылями стоящими у шкафа.

Но мама оказалась проворнее и успела костыли перехватить.

Костя еще раз смерил ее злобным взглядом. Встал на колени. Потом оперся на здоровую ногу и, поджимая больную, поднялся, опираясь руками о тахту. Постоял в этом неудобном положении несколько секунд и наконец, выпрямился, балансируя на одной здоровой ноге.

— Ну вот! — радостно воскликнула мама. — А теперь и на вторую ногу становись!

Костя осторожно наступил на больную ногу, и режущая боль разлилась по ступне.

— Черт! — ругнулся Костя. Потеряв равновесие, он сел на тахту.

— Ну что же ты?

— Нога по-прежнему болит! — упрямо заявил Костя. — Мы рано сняли гипс!

— Константин, чем быстрее ты разработаешь ногу и вернешься к нормальной жизни, тем будет лучше! Хватит разыгрывать из себя кисейную барышню! Надо преодолеть это!

— Мама, — это моя нога, а не твоя! Это моя жизнь, а не твоя! Хватит мне указывать! Иначе я к чертовой матери отрежу эту ногу, чтобы ты отстала от меня!!! — Костя, брызгая слюной, перешел на крик.

— Как отрежешь? — испугалась Тамара Ивановна.

— Вот так вот — тупым столовым ножом! Ты уйдешь на работу, а я возьму нож и отрежу ее! — уже орал Костя. — А потом поставлю ее тебе в комнату на подоконник или на тумбочку, как сувенир, чтобы ты любовалась!

Мать опрометью выбежала из комнаты за успокоительным.

Наконец-то! Можно опять лечь, спрятаться под пледом и травить душу воспоминаниями о ней — об Инге…

Он свернулся калачиком и запахнулся пледом. В памяти стали медленно всплывать моменты встреч и свиданий с Ингой. Его, как теперь казалось, трепетные ухаживания и ее, как тоже теперь казалось, забавные капризы. Пусть все вернется! Пусть капризы будут несносные. Не беда! Он безропотно будет всему потакать, но она должна быть рядом с ним!

Опять лениво, нехотя, вернулась дрема. Инга нежно прикасается губами к его губам, щекам, подбородку. А потом, скинув бретельки платья со своих загорелых плеч и расстегнув ему рубашку, прижалась теплой обнаженной грудью к его груди. Она сделала пару извивающихся движений всем телом и платье сползло на пол. Сейчас Инга попросит у него прощенья, и они займутся любовью.

Не похотливым трахом, а любовью!

И Костина рука, расстегнув пуговицу и молнию, скользнула в джинсы.

Сквозь дрему слышно как скрипнула дверная ручка, и его обдало холодом стыдливого испуга.

«Ай-ай — нехороший мальчик! Нельзя трогать это! У тебя на ладошке вырастут волосы!»

В комнату опять заглянула мать. Как же без нее?!

— О, Господи! Константин! Что ты такое делаешь?!

Увидев, что сын с выпученными от бешенства глазами схватил костыль, Тамара Ивановна захлопнула дверь.

Костя перевернулся на живот и завыл от безысходности. Сколько это будет продолжаться? Одна женщина не выходит из головы, а вторая лезет в нее со своей ненужной опекой!

Когда истерика прошла, в голове сложился четкий план что ему делать. Необходимо вычеркнуть из головы одну, смыть ее образ. А от второй съехать, скрыться, исчезнуть!

Костя запустил руку под подушку и достал мобильник.

Интересно, он его принес сейчас, или телефон валялся под подушкой все то время, пока ему снимали гипс в поликлинике? Может, пока они туда-сюда ездили, звонила Инга? Не зря же он ее только что увидел во сне!

Костя проверил записи в пропущенных звонках. Неотвеченных звонков нет.

Хорошо. Может она собиралась ему позвонить, но стыдится из-за того, что так с ним поступила? Он позвонит сам!

Костя набрал ее номер и долго ждал. Гудки, гудки… А потом звонок сбросили. Может, занята и сейчас перезвонит?

Полчаса он лежал и смотрел на лениво меняющиеся цифры часов на телефоне. Чуда не произошло. Она не перезвонила.

Костя открыл записную книжку и нашел телефон своего старого школьного приятеля.

В этом случае трубку сняли почти сразу. Ну что ж — значит это судьба!

— Олег, привет!

— Здорово, Костик! — воскликнул школьный приятель — еще один жизнелюб.

— Ты же химией торгуешь?

— Ну да!

— Кислотой торгуешь?

— Да. А что?

— Мне надо кислота…

— Сколько и какую? — деловито спросил приятель, даже не поинтересовавшись зачем.

— Мне концентрированную. Небольшую бутылочку.

— Соляная подойдёт?

— Да. Когда я смогу забрать?

— Да хоть сейчас!

— Ты знаешь, я сломал ногу…

— Да, слышал. Ну я только завтра смогу после работы завезти…

— Нет. Я сам приеду сейчас. Мне сегодня сняли гипс. — сказал Костя, чувствуя как в душе потихоньку притупляется боль от ревности и обиды, и ее заменяет холодящее чувство восторга от неотвратимости того, что скоро должно произойти.

 

Продолжение (глава 39)

 

Купить электронную книгу "Тяга к прекрасному": на Литрес на Amazon