Поскольку за время жизни некоторые люди меняют свои предельные задачи, то эту последовательность задач можно назвать эволюцией.
Вот здесь как раз важно различать онтологию данности и онтологию действия (см. Психика. Часть первая. Онтологии).
С точки зрения онтологии данности существуют более менее объективные критерии разного уровня развития людей (и других существ). Прекрасный пример - космические посвящения у А. Подводного или - как вершина неэзотерической мысли - интегральный подход Кена Уилбера. Но понятно, что ближайший шаг по направлению к эволюции - это поставить под сомнение весь этот взгляд на данность. Кстати, это делает С.А. Дацюк в своих работах (рекомендую сначала изучить модель Кена Уилбера а потом прочитать критику этой модели С.А Дацюком - и вы не пожалеете).
Фактически любая модель эволюции в онтологии данности (в т.ч. например, концепция развития Э. Эриксона или даже концепция эволюции Ч. Дарвина - любая!) является проекцией иерархии в пирамиде адептов этого учения.
Например, все биологи-эволюционисты ведут свою родословную от обезьяны а далее- от первой клетки и от большого взрыва. И живут в материалистической вселенной таким образом и созданной...
Это - сильное утверждение, его стоит обдумать.
А остальные идут "другими путями", в других направлениях, которых вообще-то очень много. Наверное столько же, сколько взглядов или душ...
Эволюция же в онтологии действия - это инструмент для понимания, с какой системой (включающей других людей и сообщества - и те и другие с самыми разными переживаниями, способностями и взглядами) надо работать. И работать тотально как с одним объектом...
Вот это на мой взгляд и есть более-менее полезное определение психики.
То же самое проще. Психика - это все существа и сообщества со всеми их содержаниями, связями и во всей их динамике, которые для меня значимы.
Ну и вопрос - зачем мне психика - сводится к вопросу о том, зачем существ так много. Для меня так много. Т.е. к вопросу о первом яблочке...
А вот поэт об этом же.
КИБИТКА
Всё скрылось, отошло, и больше не начнётся. Роман и есть роман. В нём всё как надлежит. Кибитка вдаль бежит, пыль вьётся, сердце бьётся. Дыхание твоё дрожит, дрожит, дрожит. И проку нет врагам обшаривать дорогу, им нас не отыскать средь тьмы и тишины. Ведь мы теперь видны, должно быть, только Богу. А может, и Ему - видны, да не нужны. А где-то позади, за далью и за пылью остался край чудес. Там человек решил, что он рождён затем, чтоб сказку сделать былью. Так человек решил. Да, видно, поспешил. И сказку выбрал он с печальною развязкой, и призрачное зло в реальность обратил. Теперь бы эту быль обратно сделать сказкой, да слишком много дел и слишком мало сил. А мы всё мчимся вдаль, печаль превозмогая, как будто ничего ещё не решено, как будто век прожив и всё-таки не зная, что истина, что нет, что свято, что грешно. И бесконечен путь, и далека расплата. Уходит прочь недуг, приходит забытьё. И для меня теперь так истинно, так свято чуть слышное в ночи дыхание твоё.
