1.
[514x700]Вот и закончился январь, а с ним и новогодние праздники. Окончательно и бесповоротно. Загадали желания под куранты. Отпраздновали Рождество. Загадали оставшиеся желания (уже не под куранты). Окунулись в крещенскую прорубь – смыли все грехи. Расстреляли последние петарды. Даже китайский НГ отгуляли, загадав всё то, что не вспомнилось в два предыдущих новых года. Если у кого-то в силу каких-либо причин новогодние праздники оказались безнадёжно испорчены (водка недопита, унитаз недопуган, подарки отстойные и т. д.), то вот вам история человека, чьё праздничное настроение было столь плачевным, что хуже и не придумаешь.
Случилась эта история 101 год назад, когда у большей части населения Земли, ну, по крайней мере, в Европе, было только одно желание – чтобы кончилась война. Начавшаяся полтора года назад, она к началу 1916-го сильно потеряла в популярности. Война поглощала средства, жизни родных и близких, вгоняла в депрессию, наконец, сильно мешала свободному перемещению по Европе. Об одной из таких особ, что любила путешествия и приключения, пойдёт речь. Звали даму Ева де Бурновилл, была она родом из Швеции. Её фамилия выдавала галльское происхождение – один из предков Евы был француз, прибывший в Швецию в начале XIXвека с наполеоновским маршалом Бернадоттом. С тех пор его потомки окончательно «оскандинавились».
Ева любила путешествовать и вместе с тем пробовала себя в самых разных ипостасях: была секретарём-машинисткой, антрепренёром, актрисой, гувернанткой. Знание шести языков позволяло ей чувствовать себя уютно в любой европейской стране. Лето 1914 года застало Еву в Прибалтике, где она работала гувернанткой в одной богатой семье. На тот момент мисс де Бурновилл было около сорока лет – по меркам начала ХХ века не так уж и мало. А в сочетании с войной – весомый повод, чтобы остепениться. 1915 год застал Еву в Стокгольме – вдалеке от театра военных действий. Здравый смысл подсказывал, что нужно тихо сидеть дома и не отсвечивать. Но вместо этого Ева позволила завербовать себя германской разведке. Из Стокгольма, по весьма непроверенным данным, Ева отправилась в школу «фрау доктор» Элизабет Шрагмюллер, обучаться мастерству шпионажа. «Фрау доктор» была личностью полузагадочной и полуреальной, ей приписывали фантастические способности в области разведки и высокий уровень интеллекта. Считалось, что она готовила к работе большинство немецких шпионов начала ХХ века, и с её именем связывали всех женщин, что попались на шпионаже в странах Антанты. Не избежала этого и Ева. Хотя, судя по дальнейшим развитиям, «Фрау доктор» тут и рядом не стояло.
«Шпионская квалификация» Евы де Бурновилл (несмотря на предполагаемые старания «фрау доктор») оставляла желать лучшего, тем не менее германская разведка заслала её в Королевство с заданием и соответствующим окладом в фунтах стерлингах. Подобное решение было вызвано тяжёлой ситуацией, в которой оказалась германская шпионская сеть на территории Англии. Началось всё в 1910 году, когда в Лондон на похороны Эдуарда VII съехались монархи и представители европейских держав, в том числе и кайзер Вильгельм II с пышной свитой. Однажды в полночь один из представителей кайзеровской свиты - некий барон Росток - начал проявлять аномальную активность. Представители британской разведки тут же проявили внимание к ночным прогулкам Ростока. Поскольку барон уже успел скомпрометировать себя на ниве шпионажа, слежка была усиленная. Около полуночи барон посетил третьесортную парикмахерскую, пробыл в ней около часа и вернулся к себе в отель. Никаких изменений в причёске барона этот визит не оставил. Впрочем, британская разведка в любом случае задалась вопросом – зачем немецкому аристократу среди ночи отправляться на другой конец Лондона в такси в заштатную цирюльню? Ради стрижки? Взявшись за разработку парикмахерской, разведчики быстро выяснили, что владелец парикмахерской получает письма от представителей различных фирм, торгующих парикмахерским оборудованием – в основном от немецких. В письмах, содержащих техническую документацию, были вложены дополнительные конверты с инструкциями для немецких разведчиков, которые владелец рассылал по всей Англии. То есть, скромная парикмахерская выполняла роль «почтового ящика» для германской разведсети. Но что самое главное, это был единственный «почтовый ящик» для всех немецких шпионов на всей территории Туманного Альбиона – очень большое упущение для германской разведки, можно сказать, фатальное. Здесь возникла ситуация, которая на рыбалке обычно комментируется тихим, но решительным шёпотом «Подсекай!» В самом деле, было большим искушением для британцев «накрыть» разом всю эту шпионящую компанию. Вместе с этим выдержанные британцы осознавали, что взамен уничтоженной разведсети вырастет новая. В условиях мирного времени это было делом несложным, притом немцы обязательно учли бы свои ошибки. Посему следующие четыре года английские спецслужбы «вели» германскую агентурную сеть, внедряя в неё постепенно своих людей. Но когда летом 1914 года началась Первая мировая война, немецкая шпионская клика на территории Британии была разом нейтрализована. Кого-то выслали, а кого-то арестовали (по самым скромным неофициальным подсчётам было произведено около 50 арестов). Едва начав воевать, Англия уже одержала одну из блестящих побед. Немецкая агентурная сеть на её территории была уничтожена и полностью восстановиться до конца войны так и не смогла. В таких условиях германская разведка была рада любой помощи, даже от такой авантюристки-любительницы как Ева де Бурновилл.
Прибыв в Великобританию, Ева заручилась поддержкой одной из английских аристократок, с которой познакомилась в Прибалтике и начала заводить полезные знакомства с целью получения информации. В теории дело было несложным: нужно было высматривать, где в городе находятся противовоздушные орудия, не упускать из виду размер и характер ущерба, причиняемого немецкими авианалётами на цеппелинах, знакомиться с военными и узнавать у них, где они проходят службу, как вооружены и куда их планируют направить. Полученную информацию следует написать невидимыми чернилами, замаскировать чернилами обычными, написав какие-нибудь обывательские новости (что-то вроде «Тётя Джейн опять заболела, а няня Виктория сломала палец») и отправить по адресу в Дании, являвшимся на тот момент «почтовым ящиком» разведсети. Всё предельно просто… если конечно не принимать во внимание тот факт, что даже за такое, невинное на первый взгляд, занятие в те времена «светила» смертная казнь.
Свою первую ошибку Ева совершила, когда попыталась устроиться работать в шведский отдел цензуры писем. Вот так прямо пришла и сказала - что языки знает, Королевству преданна и готова служить не за страх, а на совесть. Хоть Ева и была подданной нейтральной Швеции, на такую работу её не взяли – в Британии относились резко отрицательно к иностранцам на подобной работе, к тому же шведы в глазах англичан слыли, несмотря на нейтралитет, сторонниками кайзера. В работе ей отказали, но хуже – британская разведка обратила на неё внимание. Впрочем, это не помешало Еве активно добывать информацию для германской разведки. Несмотря на свой возраст, она всё ещё была привлекательной, даже в глазах молодых офицеров, так что заводить с ними знакомства для неё не представляло трудностей. Ева селилась в фешенебельных отелях, навязывала своё приятное общество прибывающим в отпуск военным и настойчиво, а иногда прямо назойливо пыталась выведать у них полезную информацию – она буквально засыпала градом вопросов своих знакомых офицеров, о расположении зенитных батарей, орудий и прочих подробностей (калибр, способ управления). Короче вела себя точь-в-точь как героиня «шпионских романов» времён короля Эдуарда VII. В то время шпионская литература только-только делала свои первые шаги и немецкие шпионки угадывались читателями уже с первых страниц – этакие «роковухи» в ярких модных одеяниях и весьма деятельные. Именно такой Ева и была. Очень скоро активность мисс де Бурновилл стала привлекать к своей персоне нежелательное внимание. Как это ни странно, первым, кто обратил пристальное внимание на неугомонную шведку, был её коллега – немецкий шпион Зильбер. Человек этот внедрился в английский аппарат цензуры во время войны – немалое достижение, учитывая вышеописанную обстановку в Британии. И не просто внедрился, а продержался там до конца войны, не вызвав подозрений со стороны британской разведки и обывателей (это в эпоху тотальной шпиономании!) Уже этого было достаточно, чтобы прислушаться к его советам о соблюдении осторожности. Господин Зильбер заклинал мисс де Бурновилл быть осторожной. Каким образом он её предупредил, остаётся неизвестным – может быть, письменно, может, через третьих лиц, а может и лично. В любом случае, что рисковал он при этом сильно. Ева не только не вняла советам, но и удвоила свою энергию по добыче секретной информации. Однажды, проходя с офицером через Финсбери-парк, она со всей непосредственностью поинтересовалась, где в этом парке стоят пушки, чем немало смутила своего кавалера. В Данию полетели письма, на которые британская разведка не сразу, но очень скоро обратила внимание. Невидимые чернила очень быстро рассекретили. Оставалось дело за малым – рассекретить автора этих писем. Несмотря на разные адреса (по большей части несуществующие) или их отсутствие, письма были написаны одинаковым почерком. На одном из конвертов был указан вполне реальный адрес – отель Блумсбери. Туда тут же был заслан главный инспектор Каннинг, который быстро определил Еву как главную кандидатку в подозреваемые, что в общем-то было нетрудно – Ева броско и нарядно одевалась, водила знакомство только с офицерами, постоянно расспрашивала их о войне, и, не имея видимого дохода жила на широкую ногу. Оставалось только облечь подозрения в реальность. Проделано это было весьма своеобразно: как-то, находясь в обществе прекрасных дам, один из подсадных офицеров, начал распространяться о новейшем английском оружии – неких прожекторах, лучи которых невидимы для противников. Дамы заинтересовались не в меру словоохотливым офицером, зато другие военные начали иронично перемигиваться и перешёптываться – дескать, молодой офицерик рисуется перед дамами, рассказывая им небылицы. Между тем, оставалось только тщательно переписать имена и данные всех слушателей, а затем перехватить письмо с описанием «секретного оружия». По письму Еву быстро вычислили. Арестовали её в середине ноября 1915 года, то есть её шпионская карьера продлилась всего около двух месяцев (если считать началом таковой первое перехваченное письмо Евы с описанием последствий авианалёта 23 сентября 1915 года). Получала за свою деятельность Ева 7,5 фунтов стерлингов в неделю. В те времена годовое жалование мелкого английского служащего составляло около 250 фунтов – хватало, чтобы снимать более-менее приличную квартирку и иметь какое-нибудь невинное хобби, вроде игры на скрипке или уроков акварельной живописи. Обладание пятьюстами фунтов позволяло уже начать мелкий бизнес – открыть кафешку или парикмахерскую. Доход Евы находился примерно между этими двумя цифрами. С одной стороны вроде бы немало, но, принимая во внимание, что мисс де Бурновилл при этом рисковала жизнью, можно сказать, что она сильно продешевила. Примерно в это же самое время в Европе действовала английская разведчица – некая «мадам Флора», её недельный заработок составлял 25 фунтов, это не считая премий (за добытый секретный немецкий код она получила от английской разведки 800 фунтов). Кстати, при аресте у Евы был найден чек на недельное жалование, которое она получала через одну датскую фирму.
12 января Ева де Бурновилл предстала перед судом. У неё хватило ума сразу признать очевидное – свою разведывательную деятельность в пользу Германии. Но вот объяснение своим действиям Ева дала довольно своеобразное, сказав, что готова была шпионить для кайзера, до тех пор, пока она не добьётся полного доверия Германии и уж только потом предложить свои услуги союзникам. Понятное дело, такое объяснение не произвела впечатления на суд, и приговор для тех времён был вполне ожидаемым – смертная казнь через повешение.
Прошедшие до этого рождественские и новогодние праздники наверняка были для Евы самые грустные и тревожные. Неизвестно, загадывала ли она желание, когда наступил 1916 год, но если и загадывала, то, понятное дело, просила сохранить себе жизнь. Несмотря на смертный приговор, желание её было услышано и исполнено. Дело в том, что в октябре 1915 года на территории оккупированной немцами Бельгии была расстреляна английская медсестра Эдит Кавелл. Её смерть подняла градус антигерманских настроений до невиданных высот – немцев обвиняли в жестокости к женщинам, тем более к «ангелам милосердия». Судья Арчибальд Бодкин написал главному прокурору письмо, в котором предложил отменить казнь де Бурновилл, дабы не спровоцировать у немцев ответную реакцию на смерть Евы и уже обвинений англичан в жестокости к женщинам (она правда, не была германской подданной и медсестрой, но на войне все средства хороши). В конце концов, было объявлено, что британцы – истинно гуманная нация – не казнят женщин, и смертная казнь была заменена на пожизненную каторгу. Да и то сказать, мисс де Бурновилл не только не навредила, но ещё и во время проведения дознания выдала несколько адресов, доселе англичанам неизвестных, которые служили германской разведке для связи. Честно сказать, вешать было не за что.
А в ноябре 1916 года в Британии разыгралась шпионская драма совсем другого свойства. С борта парохода «Голландия» в Скотланд-Ярд на допрос к сэру Бейзилу Томпсону была доставлена голландская исполнительница «восточных» танцев Мата Хари. Неугомонной голландке тоже не сиделось на месте и в тот момент её подозревали в том, что она путешествует по поддельному паспорту. Несколько недель Мата Хари провела на допросах, уверяла, плача и взывая к рассудку, что паспорт у неё настоящий. Статус и подозрительные знакомства танцовщицы (почти все – из высшего политического и военного руководства обеих воюющих сторон) делали её уже тогда априори опасной фигурой шпионажа, достойной военного трибунала. Вполне возможно громкий судебный процесс над Мата Хари прошёл бы на берегах Туманного Альбиона, но… пришлось бы в соответствии со своими громкими заявлениями сохранить жизнь и ей, а к этому англичане не были готовы. Так что, подозрения, предъявленные Мата Хари, были явно надуманы, и в любое время могли быть сняты. Их и сняли, отпустив Мату во Францию, где с ней, как и предполагали расчётливые британцы, уже церемониться не стали.
А что Ева? Семь лет она отбывала каторгу, пока в 1922 году её не депортировали в Швецию. Она стала весьма мимолётной сенсацией и была забыта ещё до конца войны. Следы её теряются, и скорее всего, преклонный возраст (по меркам того времени) и семилетнее пребывание в английской тюрьме навсегда отбило у Евы охоту к приключениям. Некоторые историки шпионажа описывают Еву де Бурновилл как «самую прекрасную и ловкую из немецких шпионок». Насколько она была прекрасна судить трудно, ибо изображений её не сохранилось. Насколько она была ловка – можно судить из вышеописанной истории.
