Сегодня 22 июля у моего отца Седова Павла Сергеевича день рождения.
Если бы он был жив, ему исполнилось бы 100 лет. Кто-то сказал – «Не важно, каким был мой отец, важно каким я его помню». Сейчас уже трудно в деталях вспомнить всю его жизнь, помнятся те моменты, когда он был наиболее близок.
В семье у нас было 4 детей. Но с нами занималась мама. Папа постоянно был занят работой, не помню, чтобы он праздно слонялся от безделья. Если он не был на дежурстве, то столярничал по дому. В доме все вещи были сделаны его руками. Я любила смотреть, как из рубанка завитками падают стружки, в такие дни дома очень вкусно пахло деревом. Но не любила запах клея, который он варил в специальной кружке с носиком. Я не любила запах морилки, которой он покрывал дерево, но любила смотреть, как он этим занимается. Он с любовью поглаживал каждую обрабатываемую деталь. Во рту обычно была папироса Беломорканала, которая не понятно каким образом держалась, когда он одновременно разговаривал. Когда папиросы во рту не было, он смешно высовывал кончик языка. Перед тем как закурить он доставал из пачки папиросу, стучал мундштуком папиросы о коробку, выколачивая табак, и только потом сгибал мундшук гармошкой.
Однажды с ним произошел несчастный случай – папе оторвало два пальца на левой руке. Он ходил по комнате и качал свою забинтованную руку. Помню, как ему было больно, и он еле сдерживался от слёз, хотя мне тогда было всего три года.
Он учил меня, как держать правильно молоток, как разгибать согнутые гвозди, какую «шкурку» применять для шлифовки, как правильно проолифить или покрыть изделие лаком.
Отсутствие пальцев никак не сказалось на его любви к дереву. Он всю жизнь занимался этим любимым делом, делал шкафы, комоды для всех родственников. Один такой комод, сделанный в 1955 году для своих родителей в г.Галич, сохранился до сих пор.
Еще он был хорошим плотником. Во время отпуска он уезжал в деревни строить дома. А когда возвращался, то привозил гостинец от белочки – конфеты «Озеро Рица», или какие ни будь прянички от зайчика.
Если же не было дела, то он играл на мандолине или балалайке. Любил вальс «На сопках Манчжурии», «Дунайские волны», «Амурские волны». Иногда напевал. Одна из любимых его песен «Как много девушек хороших, как много ласковых имен…» . Любил слушать радиопостановки по радио. Я не слушала, о чем там говорят, но понимала по его вздрагивающим ноздрям, что что-то важное, волнующее его.
Он не умел отдыхать. Помню, что отдыхать он начал тогда, когда стал болеть – один раз съездил в дом отдыха.
Когда я готовилась пойти в первый класс, папа пошел со мной на рынок и купил мне ботиночки. Они были оранжевые или охристые, китайского производства, из свиной кожи. Боже, как они пахли! Я до сих пор помню этот запах! Помню как он точил для школы цветные карандаши, он брал в руки стамеску и очень аккуратно заострял кончик, при этом никогда не ломал стержень.
Однажды зимой мама заболела, и её положили в больницу. Папе пришлось одному хлопотать по хозяйству. Мне нужно было утром идти в школу. Он разбудил, заплёл мне косички, накормил жареной кружочками ливерной колбасой. Помог одеться и поверх меховой шапочки одел большую шаль, которую завязал узлом на спине. Я думаю, что многие вспомнят, как это было. Обычно он провожал меня до главной улицы, там был единственный в то время светофор. Мы переходили улицу, он целовал меня в щечку и возвращался. Иногда он не успевал побриться и его небольшая щетина покалывала мне кожу. Я отстранялась, а он смеясь еще нарочно водил своей бородой по щеке. И я с хорошим настроением шла в школу. Помню его заботливые теплые руки. Однажды он сидел на корточках возле забора, просто отдыхал, грелся на солнышке. Я подбежала к нему и устроилась между его колен, он обнял меня и мы оба замерли на несколько минуток, а потом я побежала играть. Ах если бы знать - сидела бы так подольше... Однажды мы поругались с подружкой, нам было по 6 лет. Она вырвала куст полыни и хотела ударить меня. Я забежала во двор и закричала: "Папа, а Верка меня бьет" - хотя знала, что папа на работе. У Верки папы не было, но она знала, что папа точно защитит, поэтому сразу бросила куст, я вышла и мы помирились. Так папа меня защищал...
Очень редко папа ходил на берег реки посидеть с удочкой. Он научил ловить рыбу на закидушку и на удочку с поплавком. Учил как по удилищу, а не по поплавку, определять поймалась рыбка или нет. А на спиннинг ловил сам. Ему попадались крупные касатки, а мне небольшие чебачки, белорыбицы, пескарики. Я тоже хотела поймать большую, а он говорил - я для тебя ловлю большую, а ты для кошки - маленькую, кто-то ведь должен ловить и для кошки. И я была горда своей рыбой.
Он родился 22 июля 1916 года в деревне Яхноболь, Сусанинского района, Костромской области, в не богатой крестьянской семье незадолго перед февральской революцией.
Родители его были очень строгие. Отец Сергей Иванович был старше матери на 14 лет. Он был столяром, уезжал на зиму в Питер на «отходничество». Зарабатывал хорошие деньги. А весь быт в доме держался на матери Анне Матвеевне.
В семье было 9 детей, четверо умерли в детстве в годы революции и в голодные годы, когда вместо картошки приходилось сажать пучки длинных ростков. Когда разваливались коммуны, и приходилось уходить в другие села.
Помню, когда мы приехали к ним, мне было всего 4 года. Бабушка сказала, что «нехристей» в дом не пустит. Сразу же поехала в соседнее село, где была церковь и привезла на санях батюшку. В центре горницы поставили купель, дали нам всем в руки по свечке и мы водили хоровод вокруг этой купели вслед за батюшкой – так нас окрестили. Когда мы обедали всей большой семьей за длинным столом, то разговаривали. Брат увидел в окно, что едет
трактор и сказал – «вон бульдевозер едет», а сестра его поправила – бульдозер. Бабушка облизала деревянную ложку и стукнула брата по лбу. «Когда я ем, то глух и нем!» - сказала она. После этого мы старались за столом не разговаривать. Наверное, из-за такой строгости, отец в 16 лет ушел из дома, и поехал на Дальний Восток.
У каждого времени свои герои. В 1930-е годы в молодой Стране Советов происходили грандиозные события. «Время, вперед!» — такой девиз звучал повсюду. Дальний Восток того времени был гигантской новостройкой, где остро требовались руки молодых. Предстояло выполнить главную задачу — сделать восточную окраину страны индустриальной. И уже в 1932 году на берегу Амура, у села Пермского, высадились молодые строители, которым предстояло построить город юности — Комсомольск. Среди шести тысяч приехавших на дальневосточную стройку был и отец. Тут ему и пригодились навыки столяра и плотника, которым он научился у отца.
Потом была служба в Красной Армии. А позже он окончил школу МНС (младшего начальствующего состава) ВПО НКВД по Хабаровскому краю.
И всю свою дальнейшую жизнь работал в пожарных частях Хабаровска, Благовещенска, Белогорска. Был и командиром звена, и заместителем начальника и начальником пожарной части, начальником ВДПО.
Имел награды, о которых никогда ничего не рассказывал, о них говорит только орденская планка на груди. Очень жалею о том, что в свое время не узнала, что это были за награды, почему он так берег военный планшет с картой и портупею. И ще одну вещь он не разрешал нам брать в руки – это опасная бритва, которой он брился. Правил бритву он об ремень из толстой кожи, этот же ремень служил и страшилкой для нас в случае непослушания. Но не помню случая, чтобы кого-то из нас пороли этим ремнём.
Папа рано ушел из жизни, ему было всего 52 года. Помню после 9 класса я уехала в Бийск к маминой сестре, решила идти работать и учиться в техникуме. Но в сентябре получила от папы письмо. Это было единственное письмо, которое он написал мне. В этом письме он просил об одном, чтобы я быстрее вернулась домой. Я вернулась,
а через 4 месяца его не стало. Наверное, он как-то узнал, что ему пора уходить и хотел, чтобы я была в это время рядом! Он не был известным политиком или героем. Он был просто моим папой!
Ссылка на ролик, смонтированный к этой дате. https://www.youtube.com/watch?v=9bdWNj_XPJc
