Не идеал. Мне бы воскликнуть: "Ша!
Идите прочь!"
Но я твержу все дерзче:
"ее надменность так же хороша
и даже лучше ласки прочих женщин".
Она смеется: "как ты бестолков!"
и надевает черные перчатки,
как тишину на чье-то торжество,
как строгий взгляд на чьи-то опечатки.
Я обижаюсь, я дурею враз,
"умру - полюбите!" - кричу
и понимаю - глупо,
как глупо, боже,
сырость этих фраз -
почти провал, что значит фальшь и ступор.
Как глупо все, как глуп я рядом с ней,
когда вздыхаю через раз, но в рифму,
когда стоим мы у одних дверей
двумя чужими. И молчим, как в лифте.
Мне бы сказать: уйдите!". Но во всем
ее духи, я чувствую их жарко
и перекошенным стиховно-горьким ртом
целую ее гиблую перчатку.
Аль Квотион

































.