Набрела на строки Салтыкова-Щедрина и вспомнила эпизод из его биографии, связанный с городом Старый Оскол. 20 июля (по новому стилю, по старому 2 августа, поэтому вошел в историю города как "Ильинский пожар") 1862 года знаменитый писатель был проездом в Старом Осколе и в это время случился пожар. Погорело 40 душ и 300 домов. Сильно пострадала самая богатая церковь Старого Оскола в 19 веке -  Николаевская. 

Стала искать какие-либо сведения об этом случае и попался мне интересный отрывок в книге Н.Н.Белых "Перекресток дорог". Там и об этом пожаре упоминается и идут рассуждения советских журналистов о том, как бюрократию победить:

" Неожиданно Богданов зашел к Шабурову.

– Редактор газеты товарищ Безгин просил передать вам, что сегодня со-стоится организационное собрание членов литературной группы, – сказал Богданов. – Нина, кроме того, сообщила, что вы хотели бы сказать мне несколько слов о Пименовой Валентине Николаевне. Стоит ли, ведь она бывшая дьяконица?
– Уточним, Иван Иванович, – возразил Шабуров, пригласил Богданова присесть: – Пименова превращена священником Мазаловым в свою прислугу. Женщина искала путь к труду, а вы бездумно выгнали ее с педагогических курсов…
– Я действовал под нажимом свыше, – сказал Богданов. – Да и что Пиме-нова? Это капля в море. Мы пережили голод, а не имели права писать о нем вверх, не могли помочь умирающим людям. Дерябин (сейчас директором ти-пографии работает) попытался дать хлеба колхозу «Красная звезда» в Ястребовке, так его было из партии исключили. Хорошо, что начальник политотдела МТС вступился… Так вот и о Пименовой: пожалел бы я ее, да своя рубашка к телу ближе…
У Шабурова задрожали ноздри.
– И вы, Иван Иванович, считаете это нормальным?
– Не считаю, – возразил Богданов. – Но и не знаю, какими путями изменить положение. Нам, наверное, нужен Жак Оффенбах с его французским театром, показывающим все наоборот: греческие мифы о богах превращались в разящие сатиры против распущенной знати. Но лично побоялся бы действо-вать по Оффенбаху, которого называли выскочившим из шкатулки чертом…
– Значит, предпочитаете сидеть в шкатулке?
– Не совсем так, но все же… Оффенбах…
– Давайте говорить прямее: жало Оффенбаха не справится с нашими бюрократами, нужен Салтыков-Щедрин с его тяжелым мечом сатиры и умением говорить не наоборот, а прямо. Я вот читал недавно «Летопись Николаевской церкви» о пожаре Старого Оскола 20 июня 1862 года. Салтыков-Щедрин лично видел этот пожар при своем проезде через Старый Оскол в Белгород из Воронежа. Тушить пожар оказалось нечем, горели люди в огне. Не только дома и скот. Вот и Щедрин сказал о чиновниках гневные слова: «Они сущие варяги, управляющие страной, как колонией!» Правда, духовные власти ходатайствовали перед епископом и Синодом о предании сатирика анафеме «за паскудность его писания и речения», но сами дрожали: к варягам известное отношение народа – дубиной по спине или по голове…
– Было и другое отношение, – возразил Богданов: – Придите и княжите нами…
– Это немецкая выдумка! – прервал Шабуров собеседника. Русский народ никого не призывал себе на шею, прогнать имеет всякого, кто относится к нему по-варяжски…
– Я согласен, – примирительно сказал Богданов. – Но вот пришлось мне однажды прочесть книжку Брешко-Брешковской «За призраком». Содержа-ние книги путается в голове, а вот осадок в сердце и мозгу остался, вроде как бы «кредо» для уточнения позиций в жизни…
– В чем же это «кредо» состоит?
– Нечего гоняться за призраком несуществующих на свете хороших вла-стей, – улыбаясь, выпалил Богданов. – Они тем хуже, чем дольше и больше в их составе сохраняются «несменяемые», почти пожизненные, если не наследственные кадры чиновников. Ленин прежде всех это заметил и в своих пись-мах к XIII съезду партии в декабре 1922 года настойчиво рекомендовал пере-мены в нашем политическом строе и продвижение рабочих, не обюрократившихся работой в советских учреждениях за пять послереволюционных лет. Он прямо писал, что у прошедших длинную советскую службу создавались такие традиции и предубеждения, с которыми нужно бороться…
– Что же вы предлагаете? Уточните позиции.
– Мне кажется, будет полезнее, если не создавать кадры «специалистов» по управлению народом, а дать самому народу возможность обязательно менять такие кадры и не давать им засиживаться в аппарате более трех лет. Побыл три года, становись к станку или плугу на три года, потом будет видно. При нынешних же условиях бюрократизм убить нельзя. Мы даже не знаем, как можно людям отозвать вредного человека из власти, хотя о возможности такого отзыва много говорится и пишется. Если когда нечто подобное удается сделать, то бюрократ не страдает: его переставляют с места на место руководящие органы, состоящие зачастую из друзей или свойственников такого переставляемого бюрократа. Но… (Пы.Сы. вот тут уже речь настоящего иудушки, человека, которому ничего не свято)Я полагаю, надо нам уметь ужиться с любыми властями, чтобы иметь теплое место. Вы помните историю: Пушкин не ужился, его настолько задушили, что он сожалел о своем рождении в России с душой и талантом, а вот предатель декабристов, Ростовцев, при тех же властях достиг генеральского чина и даже в 1857 году возглавил комиссию проекта реформы и отмены крепостного права. Во всем есть диалектика…"

Для каждого свое теплое местечко. У иудушек - это быть при власти......