Веселый Скотовод, следишь, смеясь, за нами, когда ослепшая влечется к плоти плоть, и спариваешь нас в хозяйственной заботе трудолюбивыми руками.

И страстными гонимые ветрами, как листья осенью, легки перед Тобой, - свободно выбранной довольны мы судьбой, и это мы любовью называем.

                                                             ------------

Лежу и слушаю, а кровь во мне течет, вращаясь правильно, таинственно и мерно, и мне неведомый нечеловечий счет чему-то сводит медленно и верно.

Алчбой бескрайною напоена струна, ненасытимая в ее потоках хищность, через века сосудов новых ищет - и вот - одним сосудом - я.

[590x420]

                                                            --------------

Что знаю я о бабушке немецкой, что кажет свой старинный кринолин, свой облик выцветший и полудетский со старых карточек и блекнущих картин?

О русской бабушке - прелестной и греховной, чьи строчки узкие в душистых billet-doux, в записочках укорных и любовных, в шкатулке кованой я ныне не найду?

От первых дней и до травы могильной была их жизнь с краями налита, и был у каждой свой урок посильный и знавшие любовь уста.

О горькая и дивная отрава! - Быть одновременно и ими и собой, не справшивать, не мудрствовать лукаво и выполнить урок посильный свой: Познав любви несказанный Эдем, родить дитя неведомо зачем.

Мария Михайловна  Шкапская (1891-1952)