– Тебе случалось убивать? – спросил Роберт Джордан, как будто роднящая темнота вокруг и прожитый вместе день дали ему право на этот вопрос.
– Да. Несколько раз. Но без всякой охоты. По-моему, людей убивать грех. Даже если это фашисты, которых мы должны убивать. По-моему, медведь одно, а человек совсем другое. Я не верю в цыганские россказни насчет того, что зверь человеку брат. Нет. Я против того, чтоб убивать людей.
– Но ты убивал.
– Да. И буду убивать. Но если я еще поживу потом, то постараюсь жить тихо, никому не делая зла, и это все мне простится.
– Кем простится?
– Не знаю. Теперь ведь у нас бога нет, ни сына божия, ни святого духа, так кто же должен прощать? Я не знаю.
– А бога нет?
– Нет, друг. Конечно, нет. Если б он был, разве он допустил бы то, что я видел своими глазами? Пусть уж у них будет бог.
– Они и говорят, что он с ними.
– Понятно, мне его недостает потому что я с детства привык верить. Но теперь человек перед самим собой должен быть в ответе.
– Значит, ты сам себе и убийство простишь?
– Должно быть, – сказал Ансельмо. – Раз оно так понятно выходит по-твоему, значит, так и должно быть. Но все равно, есть ли бог, нет ли, а убивать – грех. Отнять жизнь у другого человека – это дело нешуточное. Я не отступлю перед этим, когда понадобится, но я не той породы, что Пабло.
– Чтоб выиграть войну, нужно убивать врагов. Это старая истина.
– Верно. На войне нужно убивать. Но, знаешь, какие у меня чудные мысли есть, – сказал Ансельмо. Они теперь шли совсем рядом в темноте, и он говорил вполголоса, время от времени оглядываясь на ходу. – Я бы даже епископа не стал убивать. Я бы не стал убивать ни помещика, ни другого какого хозяина. Я бы только заставил их всю жизнь изо дня в день работать так, как мы работаем в поле или в горах, на порубке леса. Чтобы они узнали, для чего рожден человек. Пусть спят, как мы спим. Пусть едят то, что мы едим. А самое главное – пусть работают. Это им будет наука.
– Что ж, они оправятся и опять тебя скрутят.
– Если их убивать – это никого ничему не научит, – сказал Ансельмо. – Всех не перебьешь, а молодые подрастут – еще больше ненавидеть будут. От тюрьмы тоже проку мало. В тюрьме только сильнее ненависть. Нет, лучше пусть всем нашим врагам будет наука.
– Но все-таки ты ведь убивал?
– Да, – сказал Ансельмо. – Много раз убивал и еще буду убивать. Но без всякой охоты и помня, что это грех.
"По ком звонит колокол" Э.Хемингуэй