-Вот, надрез делается вот так. Теперь сливай кровь. До тех пор пока она не изменится. Эта густая багровая жижа должна стать более жидкой и светлой. Это будет означать, что дурная кровь ушла.
Выдав распоряжения ученику, Амальрик отошел к окну и отворил ставни.
-Нужен свежий воздух. Здесь очень душно.
Амальрик считался умелым доктором и алхимиком. Знатные горожане часто посылали за ним, когда заболевали. Он знал, как лечить разные недомогания, и, порывшись в своих аптекарских порошочках, всегда находил какое-нибудь полезное снадобье.
В этот день он навестил богатого купца, страдающего от лихорадки. Сын купца мучился от огней святого Антония. Erysipelas. Несчастный ребенок. Амальрик облокотился о подоконник: со второго этажа этого дома открывался прекрасный вид на рыночную площадь и церковь чуть вдали. Возле храма Божьего всегда толпились десятки людей. Они падали на ступени и поднимали руки к небу, захлебывались в молитвах.
Vae aetati tuae, глупый город. Всех больных и убогих ты пригрел у себя на груди. Нищие, прокаженные, проклятые - они всегда вместе. Всегда сбиваются в стаи. Нет шансов исцелиться у человека, пока он не покинет такое общество. Болезнь будет липнуть к нему снова и снова. Таков герб этого скорбного сословия.
-Мастер! Дурная кровь вся вытекла!
-Протри рану чистой повязкой и положи на нее медную пластину!
-Хорошо!
Амальрик подошел к постели больного. Он бегло осмотрел купца и уже собирался уходить, когда дородная кухарка поднялась из кухни и поставила на столик перед кроватью кувшин с водой. Доктор забрал кувшин, принюхался и с отвращением выплеснул воду в окно.
-Вы это пьете? - обратился он к купцу. - Это uncta aqua. От нее развиваются ваши болезни. Никогда не черпайте воду из городского колодца. Если хотите чистой воды, посылайте слуг к лесным родникам. А лучше пейте вино или пиво. Уж лучше иметь легкое расстройство головы, чем in toto corpore fluctum facere.
Купец испуганно пообещал, что больше не сделает ни глотка воды из городских источников.
Доктор удовлетворенно кивнул.
Можно окружить себя прислугой, охраной, неприступными стенами. Но что ты скажешь болезни, коли живешь в грязи?