Это была не дорога: так, морщинка в уголке глаза. Полустершиеся желтые разделительные линии однообразно сменяли друг друга уже сто километров. Она вынула из бардачка влажную салфетку и вытерла пот со лба. Скомкала ее и выбросила на дорогу. Небольшой экологический вандализм. Нормально.
Белый «Астон Мартин» мчался быстро, вздымая пыль, осевшую на забытой трассе. Вокруг была красная пустыня, на западе опускалось багровое солнце, дрожащее в раскаленном воздухе. Люди, проезжавшие сквозь эти взорванные земли, были обречены на гибель. Не было ни воды, ни смысла.
Она остановилась посреди дороги: можно было не опасаться других машин, тут вообще никто не ездил. Она вновь протянула ухоженную руку к бардачку, но на этот раз взяла карту. Если все верно, он ждал ее в дешевом мотеле на пересечении с трассой 53. Совсем немного осталось. Минут пять.
Девушка аккуратно сложила карту и положила ее на место. Повернула ключи и, не удержавшись, бросила взгляд на зеркало заднего вида, желая узнать, не растрепал ли ветер прическу. Она была красива. Немного вульгарна, зато очень естественна и природна. Она много улыбалась и смеялась, показывая верхний ряд зубов. У нее были светло-русые волосы длиной чуть ниже плеч. И единственным моментом, омрачавшем поездку была мысль о том, что палящее солнце сожжет ей лицо. Надо было взять крем.
Она увидела его на парковке при этом дешевом мотеле. Это точно был он, тот специалист по ядам и химикатам. Несмотря на жару он напялил коричневый плащ, в руках держал потрепанный саквояж. У него уже мозги, наверно, от жары склеились, как ириски.
-Клод Мориль? – уточнила она.
Он молча кивнул и ловко запрыгнул в кабриолет. Удивительно, но его бледное лицо не тронули ни жар, ни солнце. Даже не вспотел. У него была очень чудаковатая рыжая шевелюра.
Она съехала на шоссе и вдавила педаль газа.
-Я ждал этой встречи, Парижанка. - тихо, но крайне отчетливо произнес он.
-Я же ведь не француженка. - рассмеялась она. - Да, я долгое время работала в парижском филиале, но родилась не во Франции.
-Это было очень интересное время, не так ли? – Рыжий подался вперед и перехватил ее взгляд.
-Да, каждый день я гуляла по Монмартру, смотрела на Эйфелеву башню. Чудесная страна! Мне она как вторая родина!
-У космополитов нет родины. - ответил Рыжий.
-Вы о чем? – напряглась Парижанка. За время службы в отделе продаж ей попадались самые разные люди, но никто, даже самые угрюмые буки, не могли устоять перед властью ее улыбки.
-Ни о чем, просто дорожное словоблудие. Ты знаешь, куда надо ехать?
-Да, я уже посмотрела по карте. Только зачем нам туда?
-Там я продемонстрирую вам действие моего нейротоксина. - Рыжий слегка оживился, когда речь зашла о работе. - Нужно большое открытое пространство, понимаете? Иначе ничего не получится.
-Это сильный яд? – Парижанка беспечно поправляла прическу, одновременно внимательно следя за незнакомцем через зеркало.
-Очень, - что-то вроде усмешки передернуло его губы, - Правда, он всегда оставляет шанс на спасение, только им никто не пользуется. Суслики не так уж умны, как показывает практика. Не расскажешь немного о себе?
Рыжий раскрыл саквояж и быстро достал оттуда какой-то пакетик. Парижанка пыталась рассмотреть содержимое сумки поподробнее, но не успела – он быстро закрыл ее.
-Что у вас там? – не отвлекаясь от пустой и идеально прямой дороги, спросила девушка.
-Чипсики. - Рыжий тряхнул пакетик перед ее носом. - Кстати, не хочешь?
-Нет, спасибо. Я такое не ем.
-А мясо? Мясо ты ешь? – как-то по-звериному оскалился ее попутчик, однако уже через секунду он мирно грыз свои чипсы, разбрасывая крошки по салону.
-Нет, я вегетарианка. Я не ем острого, я не ем мяса, я не ем мучного.
-Я бы сказал, что ты живешь скучно, если бы не знал обратного. Вернемся к нашей прежней беседе, не расскажешь чуть-чуть о себе? Путь предстоит долгий, а ты мне уже интересна.
«Конечно, я тебе интересна» - думала она. Они все рано или поздно заинтересовывались ей. Мужчины - предсказуемые организмы. С женщинами было сложнее, но она всегда была ярче, чем они. Так африканская бабочка выделяется на фоне листа А4. Она вкладывала мужчинам нужные слова через поцелуй, даже через обещание поцелуя, ведь только та жажда управляет человеком, которую не дано удовлетворить.
-Я не знаю, с чего начать, столько много всего. Я люблю свою работу, люблю танцевать, заниматься спортом, гулять. Еще я очень много путешествую, люблю смотреть новые страны, знакомиться с новыми людьми.
-Очень познавательно. - кивнул Рыжий, скомкал пустую пачку и отправил ее в один из бездонных карманов плаща. - А чем-то серьезным ты занимаешься?
-Как, а разве это несерьезно? – удивилась она. Обычно другие слушатели таяли, как мороженное на пляже.
-Для меня нет. Ты ничем не занимаешься, по сути. Только поглощаешь солнце, да, именно так, поглощаешь солнце. - Рыжий, кажется, был крайне доволен одному ему понятным каламбуром. - А ты знаешь, что солнце, оно светит всем?
-Да. - Парижанка не понимала, куда клонит этот коммивояжер. Он обдавал ее неприятным холодом. Даже здесь, в пустыне она чувствовала себя, как в холодном мраморном склепе. И самое обидное: он не замечал ее. Не верил ей.
-Ты пытаешься мне солгать. Да, ты действительно поешь и танцуешь. Я же говорю о другом. Что ты создаешь?
-Я пою и играю на гитаре…
-Чужие песни чужим мужчинам, - бесцеремонно перебил Рыжий.
-Прекратите! Я не знаю, кто вам все это наговорил, но это не правда! – машина чуть вильнула, сбившись с ровной разделительной полосы.
-Простите. - мгновенно притих попутчик. - Я всегда такой, когда пьян.
И следом за тем он выудил бутылку коньяка: «Не хотите?»
-Нет! – поморщилась Парижанка, - Я же не пью!
-Ах, простите. - Рыжий сделал глоток, резко выдохнул воздух и посмотрел вдаль мутными глазами. Делал вид, что пьянство позволяет ему вести себя, как заблагорассудится.
Парижанка уже проклинала это задание. Сначала невыносимая даже для нее жара, потом этот квелый алкоголик, которого ничего в жизни не интересует, начиная с женщин. Если ему нужен собутыльник, то почему компания послала ее? Можно подумать, что непосредственный начальник Парижанки не понимал, в чем заключалась ее главная сила.
-Ты ведь хорошая спортсменка, не так ли? – вновь заговорил Рыжий.
-Да, у меня был кубок…
-Оно и видно. - вновь прервал он.
Это выводило Парижанку из себя: он не давал ей дорассказать заученную историю, которая ключом отпирала многие двери. Ни одну из этих историй он не дослушал до конца, как учитель не слушает оправдания опоздавшего школьника. Ей не нравилось происходящее, но она никак не могла заставить себя перестроиться. Эта модель никогда не давала сбоя, не даст и теперь!
-У тебя красивое тело. И немудрено, ведь ты так печешься о нем. Я так за ботинками не ухаживаю, как ты за собой. Вегетарианство, диеты, фитнесс – все направлено на поддержание внешней красоты и здоровья. Ты ведь ненавидишь болеть, верно? Болезнь для тебя состояние атипичное, незнакомое. А новые ситуации вызывают только головную боль.
-Зачем вы мне все это говорите? – злилась Парижанка, - Неужели нельзя просто помолчать?
-Нельзя. - печально вздохнул Рыжий. - И сейчас я тебе объясню, почему я буду рассказывать гадости, вытирать о тебя ноги, а ты не посмеешь даже пикнуть в свою защиту.
-И почему же? – с напускной хамоватостью спросила она.
Он бы не стал так себя вести, если бы у него не было определенной цели. Возможно, он даже что-то знает. Если он знает слишком много, придется его убить. В этой опаленной степи его никто не найдет, разве что койоты. Хоть им он понравится.
-А все дело в том, что ты привыкла быть паразитом. Ты присасываешься к человеку, как тень к его подошвам. Он двигает рукой – ты двигаешь рукой. А параллельно с тем строишь глазки и посылаешь воздушные поцелуи своими пухлыми губками. Ты очень хорошо себя поставила: смеешься, радуешься, игриво покачиваешь бедрами, при этом, не имея ничего в виду. Ты наивна, раскрепощена и естественна, как ребенок. Мужчины в деловых костюмах оказывают тебе покровительство, поскольку верят, что окучивают молодую перспективную яблоню, которая уже через неделю заплодоносит запретными плодами. Я не знаю, как тебе удается сохранять интерес этих животных, не подпуская их к своему гладкому телу. Мне кажется, ты играешь на доброте и благожелательности одних, и на похоти, смешанной с гордыней, других. А как ты плакала в институте, зарабатывая себе красный диплом не знаниями, а слезами – шедевр! Так или иначе, они ошибаются, когда думают, что перед ними наивная Жюстина, чью добродетель можно опорочить за углом. С другой стороны, глупо глядеть на тебя и как на искусного манипулятора и знатока человеческой натуры, вроде меня. Ты – бычий цепень, который умеет только вцепиться в печень и выпить из нее все соки. Но делает он это так мастерски и нежно, что до наступления цирроза жертва ни о чем не беспокоится. Твоя забота о теле предстает в совершенно ином ракурсе. Ты лелеешь себя не потому, что это помогает тебе охмурять белых воротничков, а потому, что у цепня не хватит мозгов пустить витамины из печенки на что-то еще.
-Знаете, что вы меня утомили. Сейчас я высажу вас здесь. До ближайшего города двадцать миль, но с таким плащом вы обязаны добраться туда в целости и сохранности.
-А что ты скажешь в фирме, по поводу сорвавшегося контракта? – Рыжий ехидно разглядывал ее лицо.
-Я скажу, что вы пытались меня изнасиловать.
-Браво! – Рыжий стал показушно аплодировать. - Браво! А знаешь, что я им отвечу? Я скажу, что попытался сделать это по причине того, что меня возбуждают убийцы.
-Я не убийца, - вздрогнула Парижанка.
Значит, все-таки, знает. Очень плохо.
-Не скромничай, здесь все свои. А будешь отпираться, так у меня и неопровержимые доказательства есть. И сейчас я тебе их предъявлю.
-Не нужно. - она предприняла последнюю попытку договориться. - Сколько денег заткнет вам рот?
-Представляешь, как бы ты прокололась, если бы доказательств у меня не было? Но я человек обстоятельный, поэтому все подготовил заранее. Вот, хлебни воды, а то ты испариной покрылась.
Рыжий открыл саквояж и достал бутылку минералки. Полная, и даже холодная, будто у него там переносной холодильник. Она нерешительно приняла воду:
-Не отравлено? Я не буду пить.
Рыжий свинтил крышку и сам выпил примерно треть, облизнулся, блаженно сощурился и вернул Парижанке:
-Надеюсь, ты после меня не брезгуешь? Или подождем десять минут, пока я не начну корчиться в агонии?
-Это лишнее. - она сделала глоток: хорошая вода. - Не возражаете, если я возьму?
-Нет, что ты, я уже попил. Теперь, когда любезности соблюдены, предлагаю вернуться к делу. Я рассказал, как ты строила отношения с мужчинами, но, чтобы раскрыть образ, мне надо рассказать и о женщинах. Они тебе завидовали, безумно ревновали. На любой вечеринке все парни увивались только за тобой. И пусть многие женщины были в чем-то лучше тебя; кто-то побогаче, кто-то погламурнее, кто-то поумнее, словом, абсолютных дурнушек там не было - но все равно, взгляды были обращены только к тебе. Простота червя-паразита обладает каким-то беспрецедентным обаянием. А женщин ты легко запугивала и подавляла. Так птенец кукушки планомерно выпихивает из гнезда своих сводных братьев. Ты умела находить слабости девушек, а потом пребольно колола их иглами несправедливых обвинений или саркастичных замечаний. Профессиональная стерва, которая не гнушалась никакими методами в устранении конкуренток. Стоит отметить, что редко кто вставал у тебя на пути. У тебя миллион подруг, которые вместе с тобой бегают по утрам или ходят с тобой на пляж. Хотя я бы не назвал дружбой, когда на человека смотрят, как на шезлонг.
-У меня с подругами совершенно иные отношения! Ты ничего об этом не знаешь!
-Да у тебя и подруг-то нет, чтобы так театрально возмущаться. Или ты считаешь, что эти курицы однажды снесут золотое яйцо? Не обманывай хотя бы меня – они всего лишь удобные люди, создающие вокруг тебя антураж непринужденной, детской веселости. В общении своем вы боитесь зайти дальше лака до ногтей, поскольку вы противны друг другу и не хотите ничего знать. Ты создала фрейлинское общество улыбок и загара. Кто-то мне скажет, что мужчины захватывают вас, овладевают вами. Ха! – отвечу я, - на самом деле вы поглощаете мужчин. Но ты даже хуже. Ты ничего не делаешь, но заставляешь мир вертеться вокруг тебя. Ты – ось.
Рыжий вынул из кармана коньяк и снова отхлебнул из бутылки.
-Точно не хочешь?
Парижанка помотала головой. В бардачке лежал маленький револьвер. Придется им воспользоваться.
-Как знаешь, только помни: я предлагал. А потом появилась Плакса. Помнишь Плаксу?
-Да, мы работали с ней в одном отделе.
-Ага, в парижском филиале как раз. - продолжил Рыжий. - А еще в отличие от тебя она была талантлива. Она заслуженно продвигалась по карьерной лестнице. Помнишь, я говорил, что ты очень спортивная? Так вот, дома ты не пользуешься лифтом, а легко взбегаешь на шестой этаж. Точно так же ты планировала вознестись и по карьерной лестнице, обставив конкурентов. И всего одна проблема – на повышение шла она, а не ты.
Рыжий чуть приподнялся:
-Останови здесь, приехали. Я помню это дерево.
Парижанка заглушила двигатель. Настал момент действовать. Она вынула дерринджер и направила револьвер на Рыжего:
-Выходи из машины! - скомандовала она.
Рыжий не двинулся с места:
-Не хочешь оттирать кровь с кожаного сидения? Как я хорошо все это понимаю. Я выйду, только позволь мне закончить про Плаксу.
-Зачем ты это делаешь?! Я все это знаю! Я знаю, кто ты и зачем ты пришел! Зачем повторять?!
-Я хочу, чтобы ты вспомнила, за что ты приговорена к смерти. Ведь в суде упоминают обстоятельства дела, прежде чем вынести приговор. Слово должно быть произнесено, так оно будет легитимным. И сейчас я снова верну тебя на крышу. Помнишь крышу офисного центра, куда ты пригласила Плаксу отметить ее повышение? Она не хотела тебя обижать, поэтому и пошла. Ты ловко сыграла на чувство вины: ведь она не могла отказать человеку, который из-за нее лишился должности. Ты внушила ей, что раз выиграла она, приз должен отойти тебе. Нелогично, но весьма убедительно. Так вот, вы стояли на краю. Ты не боишься высоты и стремишься забраться еще выше. Там на этой крыше ты слегка подтолкнула Плаксу в спину. Она сделала один неверный шаг и упала с двадцатого этажа. Она не выжила. Следователь, посланный выяснять обстоятельства дела, был так впечатлен твоим слезливым ревом и истериками, что и не подумал тебя подозревать.
-Да, я убила ее. Мне не о чем жалеть. Она не должна была получить то, что принадлежало мне! - Парижанка чувствовала себя очень плохо. Как будто ветер в пути надул на нее простуду.
-А почему ты решила, что тебе в этом мире хоть что-то принадлежит, дурашка?
-Я нужна миру, а он мне нет. Выходи из машины, считаю до трех. - она с трудом соображала: мир потерял привычную резкость очертаний, словно на нее одели чужие очки.
-Уже-уже. - нелепо переваливаясь, он выбрался из салона. - Знаешь что, у тебя голова кружится не от жары. Ты уже не можешь нормально держать пистолет, он слишком тяжел для тебя. Перед глазами плывут невозможно желтые цвета. Я отравил тебя, Парижанка. Вода в бутылке была отравлена.
Девушка рухнула на колени. Она силилась поднять револьвер, но потом выронила его и легла на бок. Она хотела немного отдохнуть, а потом дотянуться до револьвера. Рыжий присел на корточки рядом с ней.
-Почему ты не умираешь? – едва шевеля губами, выговорила она.
-Сейчас объясню. Видишь ли, я берусь не за каждую работу. Я сам подбираю клиентов, проглядывая их досье. Да, вы все убийцы, но ведь и я тоже. Если рассуждать в том же ключе, у меня не возникает желания устранить вас. Нужно что-то более личное, интимное. Так, например, можно убивать кого-то не за то, что он предатель, вор и убийца, а за то, что он очень некрасиво ковыряет в носу. Так и здесь. Дорогая Парижанка, я взялся за тебя по одной простой причине: ты презираешь яды. Твоя жизнь, если она состоится, перечеркнет мою. Ты не ешь мяса, не пьешь коньяк и думаешь, что это делает тебя здоровой или успешной. Какая мерзость, какая высшая ступень эгоизма – не желание принимать внутрь себя яд! Так вот я решил пошутить, я добавил отраву в минералку, а в коньяк влил антидот. Если бы ты сделала хотя бы один глоток того, что казалось тебе ядом, ты бы выжила. Убивает не яд, а неспособность принять его. Нельзя уцелеть в мире убийц, не умея убивать себя. Это нечестно. Ты пыталась обойти даже законы мироздания, но к счастью, мир плюет на кукольные лица милашек вроде тебя. Режь себя, проклинай, отравляй – но только не люби. Это противно. Ты не заслужила быть любимой.
Рыжий поднялся и отправился к брошенному автомобилю. Недопитый коньяк он оставил возле Парижанки, как надгробие.
Солнце клонилось за горизонт, отражаясь в мертвых глазах девушки. Оно окрашивало белый «Астон Мартин» в кроваво-красный. Рыжий ехал, улыбаясь, что в пустыне никто не оштрафует его за пьяное вождение.