Начнем с того, что я не люблю Булгакова. На этой фразе меня обычно перестают слушать. Да, действительно, я считаю его недоразумением, зажатым между Андреевым и Хармсом с одной стороны, и Набоковым с Айтматовым — с другой. Более того, я не люблю «Мастера и Маргариту». Вернее не сам роман, а тех, кому он по разным причинам нравится. Дело в том, что среди этих причин, мнений и точек зрений нет ни одной истинной, реально связанной с сутью романа. 

 

К чести Булгакова скажу, что я хотя бы считаю его писателем, в отличие от ранне-советской шушеры во главе с Горьким. И роман сам по себе настолько сложен и прост одновременно, что это вызывает уважение. Ведь ему удалось облапошить три поколения читателей, как последних дураков. К таким вещам можно относиться как угодно, но только не равнодушно. 

 

В чем же великий обман, великая прелесть? В том, что роман следует читать исключительно как религиозный. Так он приобретает кардинально другой смысл. Это первый пласт. Аллюзии на советскую жизнь, романтика и прочая чепуха идут в хвосте. Да, Воланд немного похож на Сталина, Фагот — на неудачного шутника Эрдмана, Бегемот — на Флюшку, а Мастер — на микс Горького и самого Булгакова. А еще у меня из офисного окна видно дерево, напоминающее слона. Не суть.

 

Суть в том, что Булгаков был идеально образованным человеком в религиозном плане. Его отец числился профессором Киевской духовной академии, да и Закон Божий тогда в гимназиях изучался весьма подробно. При таком окружении Булгаков не мог не выучить пару цитаток из Книги. После смерти отца писатель демонстративно сдернул и вышвырнул нательный крестик. Так началась безбожная жизнь человека, знавшего о Боге все. Опасное сочетание.

 

Через десять лет Булгаков увлекся дьявольской тематикой. Пробным произведением стала «дьяволиада» — эдакая кафкианская бюрократическая оргия под соусом из святого вина о том, как дьяволы ломают жизнь и карьеру кроткого делопроизводителя Короткова. Бредятина, конечно, но все же. И потом уже Булгаков решает написать нормальный роман о нормальном дьяволе, что ему прелестно удалось. 

 

За пять лет подготовки романа Булгаков, более-менее успешный драматург, опустился до состояния параноика, запуганного властью и собственным произведением. Он и повесился бы, да чья-то властная рука вовремя отводила беды и всегда подкидывала еще один шанс закончить работу. 

 

Роман «Мастер и Маргарита» открывает лично господин Воланд. Он же и является главным героем всего происходящего. Его удивляет, что коммунистическая Москва ни во что не верит, хотя так, в каком-то смысле даже лучше. Третий Рим пал. И Воланд-Булгаков прибегает к хитрому приему гуманизации истории. Дьявол и Иисус, оба смещаются на встречу друг другу, оба становятся людьми. Вот только это движение не равноценно.

 

Воланд от очеловечевания выигрывает. Приводит строки о том,что «вечно совершает благо». На протяжении московской командировки дьявол вроде как наказывает плохих людей и защищает несчастных. Как будто он даже справедлив в условиях того бардака, который творится в Москве. Может ли дьявол вмешиваться в жизнь людей? По попущению Божьему — да. Если Господь попустит, то Воланд может рак и лечить, и вызывать. Бог обладает всезнанием и возможностью ветировать решения дьявола. Допустим, если дьявол решит уронить на человека кирпич, то его успех будет зависеть от Его разрешения. 

 

Это не мешает дьяволу быть великим планировщиком. Он хорошо спланировал гибель Берлиоза. Сам же подстроил ее, сам и предсказал как нечто форс-мажорное. И Воланд точно знает, что защищать московских атеистических граждан Господь не станет, поэтому со своими прислужниками ведет себя нагло и нахраписто. 

 

А теперь, смотрим внимательно, смотрим во все глаза, поскольку начинается обман. Роман начат в 1929 году. В этом же году Булгаков знакомится со своей «Маргаритой» — госпожой Шиловской. В этом же году ему, как и Мастеру, исполняется 38 лет. Мы имеем право утверждать, что действие романа разворачивается в 1929 году, и дальнейшие факты только укрепят нашу уверенность. Все начинается в среду, 1 мая. Дата не указана, но это видно даже по тексту: Патриаршие пруды пустуют, поскольку рабоче-трудящиеся пошли бухать после демонстраций, а вечером в Массолите Берлиоза ожидает пьянка по тому же случаю. Двенадцать собутыльников Берлиоза пародируют апостолов. Стало быть, события в Москве продвигаются параллельно событиям Страстной седьмицы: Тайная Вечеря тоже была в среду. С этого момента мы будем наблюдать, как Воланд прилагает все усилия, чтобы вывернуть пасхальную литургию наизнанку. 

 

В среду на службе читается Евангелие от Матфея: «Когда же Иисус был в Вифании, в доме Симона прокаженного, приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову». В это же время Аннушка проливает свое масло близ трамвайных путей. 

 

Еще меня все время смущала эта телеграмма дяде еще живого Берлиоза «Похороны в пятницу, три часа дня». Дело в том, что великая вечерня, завершающая цикл богослужений Великой пятницы, приурочена к девятому часу дня (то есть около 15-00) — часу смерти Спасителя. В это же время проводится чин изнесения плащаницы из алтаря. Это символизирует погребение Христа. В эту же пятницу верующие держат строгий пост, в храме не проводится литургии. Что делает Воланд? Устраивает бал, проводя антипресуществление: на литургии вино превращается в кровь Спасителя, а у дьявола кровь барона Майгеля становится вином для гостей.

 

В общем, для полноценной дьявольской литургии дьяволу не хватает только своего Евангелия. За ним он приехал в Москву (не на балу же ленточку перерезать). На визитке Воланда была литера W, на шапочке Мастера была вышита М. Перевертыши. Почему Воланд не может написать его сам? Бесы лишены творческой искры, они не могут создавать. Даже самые изощренно-прекрасные планы дьявола сводятся к тому, чтобы погубить чью-то жизнь. Искусство не доступно Воланду: ему требовался художник, добровольно готовый стать одержимым, пустить дьявола в душу и в разум.

 

Профанируется ценность Библии и христианства как такового. Иешуа считает, что записывающий за ним Левий создает путаницу, кторая будет длиться еще долго. Еще одна деталь: во время пожара Мастер хватает с полки какую-то книгу и кидает ее в огонь. В нашей русскоязычной традиции только одна книга не имеет названия, поскольку так и называется — Книга. Библия, другими словами. Происходит подмена Евангелия той ересью, которую подготовил Мастер. Между прочим, его роман Бегемот вытащил из-под хвоста, стало быть, реальная цена произведения — коту под хвост.

 

А что Маргарита, эта прекрасная муза? Как состоялось ее знакомство с бесами? Стоило ей только воскликнуть: «Ах, право, дьяволу бы я заложила душу, чтобы только узнать, жив он или нет!», как перед ней тут же возник Азазелло. Ведьма и изменница (у нее же был свой муж) каким-то образом прикрылась идеалом верной и вечной любви.

 

Но вернемся к нашему постулату о гуманизации. Как уже было сказано, Воланду выгодно приписывать себе хоть и спорные, но человеческие добродетели. Ему выгодно иметь легкие слабости, как когда у него на балу разболелась нога. Он играет в усталого, познавшего мудрость демона. Ну так и что? В аду даже есть специальный департамент для наказания грешников — четвертый круг. Бесы с удовольствием мучили бы не только грешников, но и всех остальных. Так что, то, что вытворяет в романе Воланд, — популизм самого дешевого пошиба. 

 

А вот Христу гуманизация вредит. Богочеловека опускают до статуса простого человека, болтуна Иешуа Га-Ноцри. Истиной для него является то, что у Пилата болит голова. Иешуа не творит чудес, в лучшем случае он снимает головную боль прокуратора. В итоге Иешуа превращается в малахольного грамотея, а Воланд, хе-х, в «часть силы, что хочет зла и совершает благо». Как он и хотел. И все это благодаря одному простому тексту. «Мастер и Маргарита». Надо только читать его без должной христианской подготовки. 

 

Чем же все закончится? Бог весть. Мастер со своей любовницей получили даже не счастье, а покой. Лучшее, что дьявол мог предложить грешникам, — не пытать их. Но их мирок продержится лишь до Страшного Суда. Тогда и Мастеру, и Бегемоту, и, быть может, самому Булгакову несгораемую рукопись запихнут обратно.