Хочу рассказать историю, поведанную знакомым священником. Имя священника называть не буду, а имя его неожиданного знакомого я и не запомнил. Не буду также называть город и номер больницы, в которых происходили следующие события. История чем-то знаменательная для нашего времени, поэтому постараюсь воспроизвести рассказ полностью от первого лица.

Вхожу по каким – то делам в наш кафедральный собор, а тут наперерез незнакомый хлопец, можно мол поговорить. Говорите, - отвечаю, - только очень уж тороплюсь. Сам, чтобы быстрее окончить с возникшей ситуацией, окидываю парня «профессиональным взглядом». Как правило, возле храма люди у священника либо деньги просят, либо просят совета в возникшей семейной внештатной ситуации. Бывают и исключения, например, просят благословение на постройку / продажу дома или поступление в ВУЗ... Так вот, парень одет прилично, для проблем в семейных отношениях ещё молод, время поступления в ВУЗ также прошло. Понимаю, что нужно останавливаться и приготовиться долго слушать. И действительно, оказалось, что это «парень моего дня», причём без остатка.
Пересказываю грустную историю. Жил в Казахстане 24-летний русский парень с мамой. Жили неплохо, как все. Особо и хвастаться нечем. Да и кто сейчас чем хвастает? Но вот однажды пришла в дом беда – умирает мама. Появляется живущий в разводе отец и сын соглашается с ним уехать в Ялту. А дальше начинается грустная история, в смысле ещё более грустная, чем была до того. Отец оказывается алкоголиком и издевается над своим щупленьким и тихеньким сыночком. Но совершенный в летах парень решает уехать в милый сердцу Казахстан, где так спокойно они жили с мамой. Но то всё было в прошлом. Будни же оказались суровыми и жестокими. Во - первых не было денег. В Казахстан же путь лежал через Москву. Во – вторых, парень болел сахарным диабетом, а весь инсулин, взятый из дому, уже закончился. Священник из Ялты дал парню денег до нашего города. Приехав к нам в город, он встретил Свидетелей Иеговы. Те его накормили, приодели и даже достали инсулин. А дальше поставили жёсткие условия – хочешь и дальше получать помощь, должен разделить и религиозные взгляды, навсегда оставшись в их обществе. Так парень прибежал к храму и встретил меня. Все подробности я узнал позже, а пока лишь согласился принять парня и оставить на сутки при приходе. Признаюсь, что никогда раньше подобного не делал, а тут жалко стало человека. Парень предлагал делать любую работу по храму, только, чтобы его отправили в Москву. Так как время было ближе к вечеру, я решил взять парня в храм, а на следующий день отправить его вместе с местными челноками в Москву. Челноки арендовали автобус и билет получался намного дешевле железнодорожного. Привёз в храм. Там мои помощники с лопатами в руках на практике проверяли слова к Адаму, а именно, что «проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься». (Бытие 3.17-19). И действительно, они были в приличном поте. Однодневке послушнику была предложена лопата. Через пять минут он изменился в лице и стал потеть так сильно, что нельзя было сравнить со стоявшими тут же ребятами, «перенесшими тягость дня и зной» ( Ср. с Мф.20.12). Предложенную на половину полную полтора литровую бутылку минералки он выпил чуть ли не залпом и с тоской посмотрел на пустое дно. Подозревая неладное, я, чуть ли не пытками, стал выпытывать, что с ним такое происходит. Парень, как партизан, говорит, что с ним всё в порядке. И только после долгих уговоров, наконец, признаётся, что нуждается в уколе инсулина и боится мне сказать о своих проблемах. А лицо… ну как тут опишешь лицо страдающего человека. Я журю его за легкомыслие, сажу в машину и мчимся в ближайшую аптеку. Но ни там, ни в последующих аптеках инсулина нет. И, как нам объясняют продавцы, быть не может, так как его бесплатно выдают стоящим на учёте больным в поликлиниках. Разворачиваю машину и еду в стоящую возле моего храма амбулаторию. Дежурная медсестра лишь разводит руками – время позднее, врача нет, а инсулин у врача в сейфе. Вместе с ней пытаемся что-то придумать. Она звонит в «скорую», там парируют, что если парень не в коме, они его не возьмут, и добавляют, что инсулин с собой не возят. Дальше движимая состраданием сестричка узнаёт номер дежурной ночью больницы и советует нам незамедлительно ехать туда. И снова мы в пути. Виновник всего движения всё время сидит в машине, пьёт минералку и молчит. Постоянно молчит. Заговорил всего несколько раз: первый раз, в самом начале, произнёс небольшой дифирамб нашему красивому и чистому городу, а во второй раз, когда попросил меня ни под каким предлогом не оставлять его в больнице. К этому времени я уже пообещал ему выпросить в больнице укол инсулина и посадить на вечерний московский поезд (от идеи с завтрашним автобусом с челночниками я уже отказался). В приёмной у парня взяли кровь на анализ и нам было предложено ожидать. Я, не теряя времени, сразу же потащил его к врачу. Совсем молоденькая докторша выслушала наш рассказ и в ответ нам рассказала, что инсулин находится под строгой отчётностью, что приезжают различные проверки из Москвы… После прямого моего вопроса, можно ли отпустить парня в таком состоянии в дальнюю дорогу, она заволновалась и обещала что-то сделать. Посовещавшись с пожилой медсестрой, она её отправила, как я понял, за инсулином. Через некоторое время медсестра вернулась, неся, как я надеялся, надежду на завершение этого вечера в своих карманах халата. И тут из дверей какой-то подсобки кабинета буквально «выплыл» очень специфичного вида доктор- мужчина. Молоденькая докторша, как к некоему верховному авторитету, пытаясь удостовериться в правильности своего выбора, сбивчиво пересказывает нашу ситуацию. Врач, сделав несколько наводящих вопросов и узнав, что парень из Казахстана, опирается спиной в стенку, слегка закатывает глаза, и видимо воображая себя на кафедре, чеканя слова, начинает распекать нас в легкомыслии. Он виртуозно варьирует свои слова соблюдая чёткую линию лейтмотива – они не обязаны давать нам инсулин, а следовательно, мы его не получим. Тогда я пытаюсь подойти к ситуации по - другому. Говорю о том, что каждый из нас может оказаться в подобной ситуации, что в подобной ситуации могут оказаться и наши родственники. И дай Бог, чтобы встретились добрые люди на пути… Светило с кафедры не дал мне закончить мысль. С глазами глубоководной рыбы он закричал :
«Да как ты смеешь! Ты что мне вздумал желать! Да какой ты после этого священник!» Эти фразы последовательно лились из возмущённого врача, не давая ничего сказать. Наконец я вставил реплику: «Я желаю вам и вашим родным всего самого доброго и наилучшего. Вы меня неправильно поняли». И добавил: «А я ведь с вами на «вы» говорю». Возмущённый речитатив с кафедры не прекратился. Поняв, что чистоту помыслов доказать не удастся, что я плохой священник и что моя миссия в этом заведении провалена, я с гражданином Казахстана вышел из кабинета и отправился на вокзал. В дверях я, правда, остановился и сказал... Сказал уже не как священник, а как возмущённый всем происходящим человек. Сказал, что он мог бы заработать авторитет перед своими сотрудницами, а так он поступил так, как… Я сказал как. Но не могу воспроизвести! Я забыл, с кем его сравнил. Это правда. Говорят, Господь даёт иногда дар забывать священнику исповедь кающегося прихожанина. Ведь отпускает грехи сам Господь. К нему и направлена исповедь. Но я ведь точно его как- то обозвал. Может Господь простил?
На вокзал мы ехали быстро, чтобы не опоздать на поезд. Беру билет, бежим на платформу. По дороге инструктирую: «Если снова станет плохо, обращайся к любому милиционеру, проводнику, вообще любому государственному служащему. Говори, что у тебя сахарный диабет, а инсулина нет. Они обязаны прореагировать». До отправления поезда ещё семь минут. Отдаю билет, даю деньги и строго говорю: «Как приедешь в Москву, сразу езжай на автостанцию и бери билет на автобус в Казахстан. Обещаешь?» Обещает. Чтобы как –то разрядить обстановку, говорю: «Я за весь день ни разу не видел тебя улыбающимся. Ты хотел домой. Едешь. Исполняется твоя мечта. Почему теперь такой грустный?»
А он: «Потому, что я не знаю во сколько поезд приедет в Москву. А вдруг очень рано, что я там буду делать?»
……………….
Вот такую историю я услышал и передаю вам.
Да благословит Господь русского парня из Казахстана. Да благословит Господь всех участников истории.