- …И было у него всё, чего могло только пожелать сердце: обожание народа, счастливая семья, богатый дом, любимая девушка рядом. Но честолюбие закралось в его сердце, и забыл он о трёх ключах к духовному просветлению. Зиял, ты можешь мне напомнить, что это за ключи?
Черноволосая голова приподнялась над подушкой.
- Смирение, сострадание и вера.
Закашлявшись, девочка прижала ладонь ко рту, и мать встревоженно взглянула на неё:
- Может, ещё один укол?
- Ты сама сказала, одного должно хватить, - Зиял дёрнула плечом. – Рассказывай дальше.
- Воля юноши была закалена сражениями, но её не хватило, чтобы устоять перед соблазнами власти. Он направил войска против собственного народа, предал своих друзей. Призраки Па завладели его сердцем.
Костяные гребни Зиял сдвинулись у переносицы:
- Погоди, я не поняла. Призраки Па заперты в Огненных пещерах, так? Как же они смогли встретиться с этим юношей?
Пальцы Напрем накрыли ладонь дочери.
- А где обитают Пророки, Зиял?
- В Небесном Храме, конечно, - она слегка улыбнулась.
- Да. Но в то же время они рядом с нами. Вот сейчас, в эту самую минуту. Понимаешь, - Напрем придвинулась ближе, - когда ты испытываешь какое-то светлое, доброе чувство, ты открываешься Пророкам. А когда ты злишься, завидуешь, ты делаешь шаг к Призракам Па.
Зиял серьёзно кивнула.
- Кажется, мне ясно, в чём тут дело.
- Этот юноша не спускался в Огненные пещеры, - тихо сказала Напрем. – Огонь поглотил его изнутри. Много лет он вёл жестокие, кровопролитные войны, но однажды стрела его собственного охранника вонзилась ему в спину. Ты знаешь, что такое стрела?
- Ну да, - Зиял развела руками и нарисовала в воздухе что-то вроде перьев. – Такими штуками в древности дрались.
- Никто не захотел помочь правителю, и он умер на поле битвы. Пророки отвернулись от него, потому что он их отверг. Призраки Па увлекли его душу к себе в пещеры, в негасимый огонь, откуда невозможно выбраться.
Зиял тихонько вздохнула.
- Ты так хорошо рассказываешь… Откуда ты знаешь все эти легенды?
- Я слышала их от твоей бабушки Мелы, от ведека Эйми, которая помогла тебе появиться на свет, от моей тёти Мину. Все они вспоминали их немного по-разному – ну, и я говорю так, как запомнила.
- А что, этот юноша никогда не сможет выбраться из Огненных пещер?
Ясные карие глаза тревожно вгляделись в лицо Напрем.
- Лучше бы, конечно, об этом спросить ведеков, - она задумчиво коснулась ладонью лба. – А мне кажется так: нет такого поступка, который не мог бы быть прощён. Главное, чтобы ты сам понял, что натворил, и пожалел об этом.
- Это хорошо, - кашлянув, Зиял плотнее закуталась в одеяло. – Давай так: если кто-то из нас вдруг попадёт в эти самые пещеры, другой пойдёт к Пророкам и попросит за него.
- Хорошая мысль, - губы Напрем дрогнули в улыбке.
- Опять ведёте душеспасительные беседы? – посмеиваясь, Дукат бросил на спинку кресла плащ.
Выпутавшись из одеяла, Зиял соскочила на пол.
- Папа! Мы тебя со вчерашнего вечера ждём.

- Извини, - он нагнулся, поцеловал её в висок. – Пришлось на работе задержаться.
Напрем подмигнула дочери:
- Зиял, ты не покажешь папе, что ты сегодня нарисовала?
Девочка перевела взгляд на отца, и он кивнул. Чинно подойдя к своей полке, она протянула ему свёрнутый в трубку лист тонкого картона.
- Ну-ка, что тут у нас… - Дукат с любопытством развернул рисунок. – Ух ты, Променад! Кварк прямо как настоящий. И непроницаемый взгляд Одо… Зиял, - он с уважением взглянул на дочь, - тебе следовало бы идти работать в следственный аппарат. Ты потрясающе подмечаешь мелкие детали.
- Дукат, - Напрем развела руками, - тебе картину показывают, а ты – про следствие.
Зиял засмеялась:
- Вообще-то, Гарак то же самое, что папа, сказал, когда я подарила ему портрет.
- Ты подарила портрет портному? – Дукат нахмурился. – Зачем?
- С ним всегда очень интересно. Он столько всего знает! А неделю назад он сшил мне очень красивую накидку и сказал, что это задаром.
Дукат сложил руки на груди.
- Я же просил тебя быть осторожной в выборе знакомств.
- Но ведь Гарак…
- Ладно, - Дукат мотнул головой, - об этом потом. Ты ещё не до конца выздоровела, тебе надо больше отдыхать. Иди к себе.
- Секретничать будете, да? – фыркнула она. – Ладно уж, давайте.
Двери за ней прикрылись, и Напрем подошла к Дукату.
- Что-то случилось?
Кивнув, он опустился в кресло, устало вытянул ноги вперёд.
- Только что пришёл секретный приказ готовиться к эвакуации. Мы оставляем Баджор. И Терок Нор тоже оставляем.
Поведя плечами, Напрем забросила руки за голову. С губ её сорвался слабый смешок.
- Я так и думала, что оккупация не будет вечной.
- Может, ещё скажешь, что верила в это?
- Конечно, верила. Свобода – всегда благо.
- В течении двух недель я и мои подчинённые должны покинуть станцию и вернуться на Кардассию Прайм.
Наклонившись к ней, он негромко сказал:
- Я не могу взять вас с собой. Я очень хотел бы.
- Понимаю, - отозвалась Напрем. – Кому остаётся станция, баджорцам?
- По слухам, они намерены пригласить сюда федератов для поддержки. Но это не сильно поможет. После нашего ухода здесь начнётся хаос.
Она машинально пригладила прядь волос, упавшую на щёку.
- Мы с Зиял могли бы уехать в Хедрикспул до официального начала эвакуации. Или вернуться на Дерну.
Дукат поднялся, тяжело прошёлся от иллюминатора к двери.
- Это невозможно. Тебя будут судить как лицо, сотрудничавшее с оккупантами: таковы порядки военного времени.
- Не думаю, что меня ждёт что-то пострашнее депортации. На крайний случай, приговорят к общественным работам – так я не против. Сейчас на Баджоре особенно не хватает врачей.
Щека Дуката дёрнулась, как от боли.
- Я не хочу, чтобы на суде полоскали твоё имя и имя нашей дочери.
- Как благородно, - Напрем сложила руки в замок под грудью. – Вот только ты не упомянул ещё об одном имени, которое точно стали бы полоскать. Неохота с карьерой прощаться, а?
Серые глаза Дуката взглянули на неё неожиданно прямо.
- Я хочу спасти хотя бы то, что осталось от моего влияния. Я не привык проигрывать, Напрем. Мне хочется сохранить возможность переиграть партию.
- Тогда что ты предлагаешь нам с Зиял?
- Завтра со станции отправляется «Равинок». Вы могли бы улететь на нём.
- На тюремном корабле? – усмехнулась Напрем. – В лагерь? Какой же ты бесстыжий, Дукат.
Подойдя к компьютеру, он включил экран.
- Посмотри. Вот здесь, - он ткнул пальцем в точку, отмеченную зелёным, - «Равинок» встретится с транспортником «Ривол». Я уже договорился: он отвезёт вас на Лисипию. Это нейтральная планета, там у вас не будет проблем.
Напрем молчала, и Дукат шагнул ближе к ней.
- Потом, когда вся суматоха уляжется, вы сможете вернуться на Баджор. Или на станцию. Может, мне даже удастся разойтись миром с женой: кое-кто намекал мне, что она не скучала, пока я жил на Терок Нор.
- Кардассианцы, - хмыкнула она. – Кардассианцы и их крепкие семейные традиции. Зиял-то ты что скажешь?
- Скажу, как есть: на какое-то время нам надо расстаться, но мы обязательно будем вместе.
- Вот объясни мне, Дукат, - она устало провела ладонью по лбу, - как случилось, что я позволила себя во всё это втянуть?
- Сам не знаю, - он развёл руками. – Во всяком случае, хорошо, что я не один задаюсь этим вопросом.
Коротко рассмеявшись, она положила руку ему на плечо.
- Ладно. Пойду собираться. 


Купив немного веклавы в дорогу, Напрем возвращалась домой по Променаду. Забавно: она уже так привыкла к приглушённому свету, к вывескам магазинов и зазываниям торговцев. Больше она сюда не вернётся – а даже если судьба снова занесёт её на Терок Нор, это будет уже совсем другая станция. Возможно, даже называться будет иначе.
- Госпожа Тора! – донеслось ей вслед вместе с загнанным дыханием. – Госпожа Тора, подождите, мне за вами не угнаться!
Обернувшись, она изумлённо взглянула на семенящего по дороге ференги.
- Кварк? В чём дело?
- Мой бар гудит, как толианская сеть. Кто что твердит. Скажите, госпожа Тора, - он приподнялся, заглядывая ей в глаза, - правда ли, что кардассианцы уходят и пора делать ноги?
Напрем пожала плечами:
- Стоит ли вам уходить – это уж дело ваше. А кардассианцы действительно эвакуируются.
- Ну всё, - Кварк махнул рукой, - теперь уж они всю станцию разнесут. Ни одного заведения на Променаде не останется. Куда бы нам с племянником податься?
- Думаю, такой предприимчивый ференги, как вы, нигде не пропадёт, - улыбнулась Напрем. Кварк вылупил глаза:
- Что, простите?
- Я хочу сказать, такой прохвост, как ты, пролезет куда угодно.
- А вам ведь жаль уезжать, госпожа Тора, - произнёс Гарак, выходя из тени. – Странно. Один из земных писателей сказал, что система побеждает тогда, когда ей удаётся заставить пленников полюбить свою тюрьму.
- Смотря что считать тюрьмой, Гарак. А вы разве не эвакуируетесь?
Портной покачал головой.
- Честно говоря, моя дорогая, мне некуда идти. Да и что такого случилось? Режимы падают, а мода вечна.
- Гарак, скажите, - она шутливо наклонилась к нему, - а вы правда работаете на кардассианские спецслужбы?
Ответом ей был мягкий смех.
- Хотел бы я, чтобы ваши фантазии вдруг стали явью. Тогда, возможно, мне не пришлось бы скучать здесь. 
Помахав ему и Кварку рукой, Напрем направилась дальше, к повороту.


- Ну и ветер, - Напрем поёжилась, стягивая под шеей воротник. – Зиял, тебе лучше надеть берет.
- Да всё нормально, мам.
- Ты не забыл переслать капитану распоряжение?
- Да, он в курсе, что тебе разрешено следить за состоянием здоровья заключённых и оказывать им медицинскую помощь.
Усмехнувшись, Дукат добавил:
- Ты неисправима, Напрем.
- И ты тоже.
Помолчав, она сжала его локоть:
- Не меняйся, Дукат. Ты меня очень этим обяжешь. Пророки, - она поправила сбившуюся набок накидку, - да откуда здесь столько ветра?
- Плановая вентиляция стыковочного шлюза, - Дукат пожал плечами. – Ну, доброго пути вам. Зиял, да ты ревёшь, никак?
Отвернувшись, девочка молча потёрла кулаком глаза.
- Ну хватит! Кардассианцы не плачут.
- Им физиология не позволяет, - хмыкнула Напрем. – Не стесняйся, Зиял. Всё хорошо.
- Всё хорошо, - севшим голосом повторил Дукат. – Ну, я пошёл... Мне ещё надо упаковать баджорские артефакты.
- Артефакты?
- Да, всякую утварь из храмов. Её зачем-то переслали мне – вот и возись теперь с эвакуацией.
- А почему ты тебе не передать её Баджору в знак доброй воли?
Притянув Напрем к себе, Дукат выдохнул:
- Неужели мы даже сейчас будем спорить о политике?
Второй рукой он крепко обнял Зиял.
- Я вас… я… да вы знаете сами. Ну, счастливо. Пусть вас хранят все ваши Пророки.
Отступив назад, Дукат махнул рукой и зашагал к выходу из шлюза.


В кабинете было очень тихо, и Дукат с удивлением прислушивался к звуку собственных шагов по ковру. Он присел за стол, включил экран и несколько минут пытался вспомнить, каким же делом был намерен заняться.
Конечно, надо было написать отчёт легату Керрелу… а спинка кресла ещё сладковато и свежо пахла духами Напрем... придумать хоть какое-то объяснение тому, что он не выполнил рекомендацию Центрального командования об истреблении баджорцев на станции… Зиял оставила на полке свои рисунки…
Ах да, артефакты. Куча ненужного хлама, который лучшего всего, может, было бы выкинуть в открытый космос.
Присев на колени, Дукат машинально открыл одну из коробок. Ему пришлось зажмуриться: странная вещь, похожая на древние песочные часы, светилась слишком ярко для кардассианских глаз.
Сфера, вспомнил он. Одна из тех вещей, которые наделялись в воображении баджорцев сверхъестественной силой. Десятки лет кардассианские учёные бились над ними и не могли извлечь ни малейшей пользы. Как они работают – и работают ли вообще?
Свет залил всю комнату, Дукат ахнул, заслоняясь рукой, и вдруг понял, что он уже не у себя, а на Променаде. Он возвращался с инспекции, беседуя с подчинённым, а позади слышались чьи-то лёгкие шаги.
- Гал Дукат! Разрешите мне с вами поговорить.
Удивлённый и раздосадованный, он повернулся и увидел юную баджорку в синей медицинской робе. Её щёки разрумянились от быстрого бега, волосы растрепались.
«Напрем!» - беззвучно ахнул он, а вслух губы произнесли:
- В чём дело?
И у него из-под ног, обжигая до костей, вырвалась огненная вспышка.
…Обломки «Равинока» горели на голых скалах безвестной планеты, плыло, растворялось в дыму застывшее лицо Зиял, он падал куда-то в пропасть без дна, в огонь, и падал, и падал, и падал, пытаясь уцепиться за ускользающего врага. В горле пересохло от мучительной боли и страха, никак не удавалось глотнуть хоть немного воздуха. Сверху сквозь гул насмешливо донеслось:
- Как думаете, он выкарабкается?
И голос Напрем ответил:
- Если нам очень повезёт.
Что-то толкнуло Дуката в грудь, и он снова увидел над собой бледно-зелёный потолок кабинета.
Медленно, осторожно, стараясь, чтобы не задрожали колени, он поднялся. Сфера безобидно мерцала в коробке. 
Кажется, пришла пора познакомиться с баджорскими суевериями поближе.
Да нет, наверняка это была галлюцинация, просто галлюцинация. Давным-давно, во время каникул в Академии, его угощали на Райзе таблетками, от которых перед глазами вставали не менее яркие картинки. Надо вернуть коробку в лабораторию. Пусть ещё раз проведут химический анализ.
Ай, баджорцы, ну и затейники. Двадцать лет он был их префектом и ни разу не слышал, чтобы где-то на планете изготовляли такие сильные наркотики.
Хуже всего было то, что он по-настоящему испугался. Если он потеряет Зиял и Напрем…
Если он потеряет их, он когда-нибудь потеряет и себя, насмешливо и безжалостно подсказывал ему собственный голос. И этот же голос твердил: нельзя ставить на кон карьеру и репутацию из-за минутной впечатлительности.
Подойдя на нетвёрдых ногах к иллюминатору, Дукат уткнулся лбом в тёплое стекло.
В конце концов, «Равинок» - надёжное судно с прочными щитами. Что может случиться?
Да что угодно. Или семи лет службы на военном корабле оказалось недостаточно, чтобы понять, сколько бывает в космосе смертельных неожиданностей?
Дукат повернулся к таймеру. До отлёта «Равинока» оставалось три минуты.
Дать Напрем с дочкой улететь или упросить вернуться – решать надо было сейчас.