|
В маленькой лавчонке Тегерана
Ты купила горстку пряной хны,
Скрыть хотела дней минувших раны –
Прядки слишком ранней седины.
Хна тобою куплена напрасно,
Да и басма вовсе не нужна.
Ты юна и, как всегда, прекрасна,
Потому что страстно влюблена.
Годы отпылали, как кометы.
Как врачей в стихах ни славословь,
Юность не вернут медикаменты,
Возвращает молодость – любовь.
Жизнь есть жизнь, и по законам жизни
Окулист знакомый что ни год
Мне опять выписывает линзы,
Препараты хитрые дает.
С докторами не вступаю в споры,
Но очки мне вовсе не нужны.
Взор моей любви, как прежде, зорок:
Я твоей не вижу седины.
Жена и муза великого поэта.
Трудно сказать, кем она была больше: директором музея, общественным деятелем,
женой великого поэта, матерью, бабушкой или просто женщиной-горянкой.
Она сумела соединить в себе все это и еще очень многое и
достойно выполнить своей долг перед обществом, историей, близкими.
Я о тебе, кто мне всего дороже,
Боюсъ писать стихи.
Вдруг, их прочтя,
Другой, меня достойней и моложе,
Тебя полюбит, тоже не шутя.
Я о тебе, кто мне всего дороже
Боюсъ писать. Вдруг кто-нибудь, любя,
Заговорит с другой, любимой тоже,
Словами, что нашел я для тебя.
На протяжении всей совместной жизни Расул Гамзатович был влюблен в жену
и не скрывал этого. Впрочем, лучше об этом рассказывают его стихи:
В музейных залах - в Лувре и в Версале
Где я ходил, бывало, много дней,
Меня мадонны строгие смущали
С тобою странной схожестью своей.
И думал я, как чье-то вдохновенье,
Чужое представленье красоты
Могло предугадать твои черты
За столько лет до твоего рожденья.
|
