От рваных рук расползается тепло. Кровь на обоях не даёт уснуть. Почему её не смыли?..
Я ухожу в окно. В лунную дорожку из фальшивого фонаря. Оттуда никогда не прилетит хуй на голубом вертолёте. И не прикатит килограмм эскимо, или там печёной картошки, кому что по душе.. мне по душе вокзал Александров... жёлтый как будто ничего не осталось. Из-за угла выходит Он.
Он глядит на меня из кустов. Нечего с с с себе шуточки.
Александров
Александров
Стало нам обручальным кольцо..
До Черёмушек... как всегда.. на первом..
А кому на руси жить хорошо?
Я ухожу в двери. До звонка, до первого звонка.. я не дотягивалась до него... тогда. Я не дотягивалась до Него.
И посуди сама, кому из нас тово?
***
Я ухожу в окно. На облупившемся подоконнике следы больничных пальцев. Идти трудно, каждую секунду рвётся леска. Я скрепляю её каплей зажигалкой тенью
упором
кремнием
листьями акации
дудочками полузасохшей грязью на калошах
слизанными пятнами с обоев
удивительно быстро выветривающимся запахом
картонной дверью с маркерными рожицами
в памяти
в памяти
там никого давно уже нет.
***
Солнце прилипает к стеклу, смотри - год пропустило... вишня расцвела.. месяц и тишина...
Играй, музыкант. Про то что ты "весь про". Удивительно что ты её знаешь. Кузя форевер. Музыкант. ха-ха.
Рома, Рома, никого нет дома... "Будут проблемы со струнинскими - подходи". Не мне. Ну да хуй.
***
Блестит вода на асфальте. Нету крыши. Нету крыльев. Ничего нет. Про, ты-то хоть есть???? ЕСТЬ?
***
Есть ещё очаково в рюкзаке. Завтра утром мы выезжаем. Никуда от себя не деться... Ленка, с голосом шлюхи, тень, тень... Его здесь нет... Её тем более.. давно, давненько.
Давненечко.
Говнецо сорокинское уплыло по водостоку. Километры воды над нами. А вверху плавает, резвится, пованивает говнецо. Течение? Бред. Наркотики - смерть.
И над нами бьют хвостами киты...
***
Хуй.