Столкнулась я с интересным явлением. С тем, что комментарии к книге гораздо интереснее и информативнее самой книги. Такого в моей читательской карьере ещё не бывало. Виноват в этом, разумеется, комментатор – Вячеслав Рыбаков, довольно интересно и с долей иронии подвергающий сомнению многие факты в книге изложенные. Зря он, конечно, так с автором. Да и многим читателям такой нетрадиционный подход очень не нравится, но не в моём случае. В самом деле, комментатору можно попенять, что он просто-таки перетянул на себя львиную долю моего внимания, но, так уж получилось, что именно его комментариями было скрашено моё унылое чтение как бы исторического труда Антонио Гарридо под названием «Читающий по телам». И я не могу не поделиться парой фактов, которые меня, прямо скажем, поразили.     

 «Действительно, в средневековом Китае и мораль, и целиком подчиненное ей уголовное право не просто давали родственникам возможность, но обязывали их скрывать преступления один другого, укрывать друг друга от властей и т. д. — если только преступления не были сугубо антигосударственными (умышление на особу императора, мятеж и пр.). Более того, даже подельников своего преступного родственника законопослушные члены семьи зачастую должны были укрывать — ибо выдача его властям рассматривалась косвенной формой доноса (подельник ведь, если его схватят, может выдать подельника). Доносы же на родственников были запрещены под страхом наказания, причем донос младшего на старшего наказывался куда суровее, чем донос старшего на младшего. Сына или внука по мужской линии, сообщившего властям о преступлении отца или деда, по закону следовало казнить удавлением. Младший брат за донос на старшего брата получал два года каторги, при этом сам преступник считался пришедшим с повинной и получал, в зависимости от рода преступления, полное или частичное прощение (полного прощения не полагалось, если нанесенный преступлением вред был невосполним)».

 «Теоретически, то есть согласно букве права (но кто лучше нынешних нас знает, как часто эта буква расходится с тем, что в ученых книгах красиво и обтекаемо называют «правоприменительной практикой»), если по исчерпании всей дозволенной законом дозы пыток обвиняемый так и не признавал свою вину, пытке, в свою очередь, подвергался тот, кто его обвинил. Если же и обвинитель после исчерпания пыток не отказывался от своих показаний, дело признавалось неразрешимым и обоих пытаемых полагалось отпускать под поручительство соседей».

 В общем, я и так-то знала, что китайцы те ещё затейники, а теперь в этом знании ещё больше утвердилась.