А и замахнёмся. Определённо «Комедия ошибок» не самая лучшая пьеса автора. Оно и не странно, в общем-то, учитывая, сколько пьес он написал. При таком объёме и не могут быть все пьесы уровня «Ромео и Джульетты». Впрочем, дело может быть, ещё и в том, что эта пьеса одна из ранних, и автору нужно было просто написать что-то для постановки, порадовать почтенную публику, поэтому он не особо заморачивался логикой происходящего.

Итак, некий купец, не иначе от большого ума, назвал родившихся у него сыновей-близнецов одним именем. Логично? Ну, конечно! Так же гораздо меньше возможности запутаться. А чтобы запутаться было ещё меньше возможности, он и двух близнецов, родившихся у служанки, и приданных господам в услужение, тоже одним и тем же именем назвал. Как он собирался их различать вообще не понятно, впрочем, из последующих событий становится ясно, что он и не надеялся когда-нибудь различить их, потому что коварная судьба их разлучила. Одну половину близнецов унесло в море с отцом, другую – с матерью, но и там им не повезло, у матери их отобрали. И как, спрашивается, два младенца могли запомнить свои имена, чтобы ими представиться спасителям? И как было решено, кто из них господин, а кто раб? Ну, ладно, допустим на них были бирки – мало ли, вдруг в те годы это было нормальной практикой, потому что младенцев то и дело относило в моря и океаны. Таки смотрим дальше. Безутешный муж и отец взрастил сына как смог. А сын, достигнув 18 лет, отправился на поиски брата. И проваландался неизвестно где 7 лет. И тут, приезжает он в Эфес, и начинают с ним происходить странные вещи, как  то – незнакомая женщина называет его мужем, незнакомые люди просто так дают ему денег и драгоценностей, слуга себя неадекватно как-то ведёт… И что бы вы думали? О, это просто город колдунов, даже сомнения человеку не закралось, что он, наверное, близок к цели своего пути. А может он за семь лет и вовсе забыл, зачем из дома уехал.

В общем, с аристократами понятно – они недалёкого ума, зато слуги вполне себе, если послушать их речи и рассуждения о времени и всяком таком, о чём любят порассуждать истинные философы, за что, собственно, и получают постоянные колотушки от обоих господ. Хорошо рисует отношение господ к слугам, я считаю. И вообще, в пьесе много такого назидательного, особенно для супружеских пар. Про измену, ревность, и место женщины в обществе.

Изменяющему мужу:

Платите ей за деньги честно лаской;

И, если страсть теперь влечет к другой,

Таите грех; грешите, но с опаской.

Пусть не прочтет о нем у вас в глазах.

Моя сестра: язык, как лжесвидетель,

Скрывать позор научится в словах;

Пусть ваш порок рядится в добродетель.

Вид чистоты учитесь сохранять,

Святым казаться даже в прегрешенье.

Ревнивой жене:

Нехорошо, когда мы слишком вольны, —

Опасно то; взгляни на целый свет:

В земле, в воде и в небе воли нет,

Ведь самки рыб, крылатых птиц, зверей —

Все в подчиненье у самцов-мужей.

Мужчины же над миром господа:

Покорны им и суша и вода.

Они наделены умом, душой,

Каких ведь нет у твари ни одной.

Их право — всем в семье распоряжаться,

А долг жены — всегда повиноваться.

Ага. И тут мы натыкаемся на кое-что, сильно смахивающее на зачатки феминизма.

Легко терпеть, коль горя нет, сестрица,

И кроткой быть, где нет причин сердиться!

Когда судьбой помятые кричать.

Начнут при нас, мы им велим молчать;

А если б горе приключилось с нами,

Мы б, верно, больше жаловались сами.

Пока злой муж не оскорбит тебя,

Внушаешь ты другим терпеть, любя;

А если б ты обиду испытала,

Дурацкого терпенья бы не стало.

Хотя, с логикой всё равно беда. Место действия Эфес и Сиракузы – как бы древний мир, что отчасти может объяснить, почему людей из разных городов принимали за одного человека – да просто все ходили в тогах, с одинаковыми причёсками, и разговаривали на одном языке, что, впрочем, не объясняет, почему они расплачивались английскими монетами и откуда знали характеристики  Шотландии, Ирландии, Франции и Бельгии. Окончательным же штрихом некоторого безумия всего происходящего послужила милая речь найденной матушки, заверившей всех в конце пьесы, что она тридцать три года и один час мучилась от беспокойства по своим утерянным родственникам. Э… Что? Беда у них там с арифметикой, в общем – 18+7 = 33? Ну, мало ли. Вдруг.

Смешно не было ни разу, оно и понятно, то, над чем смеялись люди в 16 веке, людям века 21 трудно понять, впрочем, игру-то слов понять же можно! Понять, оценить, насладиться… О, как же я завидовала людям, которые могут прочитать пьесу в оригинале. Прочитать и понять все эти каламбуры, а то приходилось прерывать чтение, которое и так шло ни шатко, ни валко, из-за того, что часть пьесы написана стихами, а часть прозой, и лезть в конец книги за разъяснениями, а там уныло бубнят, что это игра слов - такого-то и такого-то. А один раз прям так и написали – разъяснение этого каламбура смотрите в общей статье к пьесе. А статьи никакой нет. Ни к пьесе, ни к тому в целом. Как говорится – ищите и обрящите.

В общем, не лучшая пьеса мастера. Все орут, истерят, дерутся, обзываются грубыми словами. Чувство такое, что прочитала зарисовку из будней сумасшедшего дома. Впрочем, осталась надежда, что другие пьесы, предстоящие мне в этом издании, изгладят мои грустные впечатления, потому что, видимо, составители пошли по нарастающей, и оставшиеся пьесы доставят-таки мне то удовольствие, о котором я так давно мечтала, думая о Шекспире.