Прошло очень много времени с тех пор, как я в последний раз мечтала.  
Мечты более не беспокоят мой разум, ибо больше мечтать не о чем. К 21-ому году пришло окончательное понимание того, что жизнь таким образом не действует. И поверить в свои грезы я уже не в силах. Не в силах их даже сотворить, ибо все предыдущие были оплеваны, извращены и высмеяны. Тяжко верится даже в то, что я могла занимать ум подобным еще пару лет назад. В то же время, каким чувственным, каким настоящим их присутствие делало целый мир. Все было ново, все хотелось пережить. Всякое страдание и всякое наслаждение нужно было ощутить, провести сквозь самое сердце, дать дефиницию, раскрасить эпитетами, образами и недосказанностями. Сколь же быстро мой лимит был исчерпан. Хаос покинул мое сердце. А ведь он есть необходимое условие для существования фантазий. Нынче у меня все сухо расставлено по своим местам.   И поэтому стало хотеться воссоздавать Хаос искусственно. Раз его нет более во мне, то пускай будет хотя бы снаружи! "Пускай же! Пускай все! Пусти все прочь!" - умоляет немое мое отчаяние.  Отчаяние от того, что жизнь человека, как оказалось, хаосом брезгует. Им брезгуют те, кто становится его  свидетелеми, им брезгуют его учасники, и уж подлинно брезгует им Система - тотальный антипод хаоса. Мир страстно алчет твоей нормальности, он жаждет твоего стандарта, ему более ничего от тебя не требуется. Будь нормален: смейся со всеми, никого слишком не рань и не критикуй, справляйся с тем, за что взялся, ни хорошо, ни плохо, зубри все, что повелят, ешь три раза в сутки, ложись спать в 11 и просыпайся в 7, люби родителей, веди страницы в соцсетях, ставь Мне нравится, толкуй отсебятину о политике  с физиономией знатока, имей цель о которой можешь всем рассказать, слушай музыку, которая у каждого еа слуху, и одевайся неброско. Делай это - и будешь устраивать всех: государство, общество, локальную группу и отдельного человека. Казалось бы, это настолько прожженная банальщина, что даже говорить об этом вслух - моветон, и увы, это она и есть - та самая незыблемая правда мира. Идешь в шеренге со всеми - дерзни лишь шепнуть "Зачем?", как тотчас обернешь против себя всякого марширующего поблизости. Ибо в конечном счете оказывается, что ты здесь последний неопределен. Или последний, кто еще не окончательно заврался. Неопределенность - не всегда хаос. Ранее она исходила от него, теперь же - от понимания, что ничего ты так и не смог на себя примерить. Пытался всеми силами, экспериментировал над исклонными людскими ценностями: ай да дружба, ай да наука, ай да любовь. И ничегошеньки не совпало по размерам, будто бы все эти одежды были не на тебя вовсе скроены. Или тебе самому надо себя перекраивать вдоль и поперек. Просто чтобы нравиться. И даже не себе самому - конъюнктуре. Превращаться в уродца, в близнеца, в пародию лишь затем, чтобы волочиться и впредь в шеренге со всеми, если не в авангарде, то хотя бы где-ниудь на задворках, лишь бы не быть выброшеным прочь за ее пределы. Ибо за пределами тут же : клеймо, одиночество, несостоятельность, немощность, нужда. И ненависть к  укладу, что подстегивает, как хлыст. 
Образ не предендующий на художественность, однако очень чутко ощущаемый. Отсюда и максимализм, и нужда от всего отречься, и ярое нежелание принимать требования.