Не могу сейчас назвать источник первой информации об этом писателе. Где-то на просторах интернета что-то попалось на глаза... Итак, Геннадий Александрович Черкашин, автор рассказа "Кукла", вошедшего в хрестоматии литературы о блокаде Ленинграда, исторического романа о русской революции начала прошлого века и ещё ряда других произведений. Заглавный же роман этого сборника рассказывает о событии, произошедшем 6 августа 1945 года, - первой в земной истории атомной бомбардировке. О том, что предшествовало этому избранному дню, что последовало за ним.

По Черкашину в жизнь человека атомная бомба ввела и восьмой грех, атомный.

Текст очень эмоциональный (правда, несколько по-газетному эмоциональный, публицистически). Включает в себя не только пересказ событий исторических - сложную, многосоставную цепочку научных изысканий, усилий военных и политиков - но и страницы, описывающие жизнь рассказчика, физика Алексея Климова, ещё в детстве под немецкой бомбёжкой в Севастополе лишившегося ноги, потерявшего близких людей, ставшего сиротой. Его глазами мы и смотрим на историю атомного греха.

Автор даёт свою трактовку знаменитого эпизода признания Трумэна Сталину в том, что у Штатов теперь есть оружие колоссальной разрушительной силы. Как известно, Сталин отреагировал на это сообщение настолько равнодушно, что у американского президента возникло впечатление, что собеседник ничего не понял. На самом же деле советский лидер был прекрасно осведомлен о работах над атомной бомбой в США. Черкашин же - устами своего повествователя, хотя это не суть важно - утверждает, что если бы Сталин предложил президенту вести такие изыскания совместно - поскольку в СССР они тоже производились, пусть и с отставанием года в четыре - то вовсе не харизматичный вождь Трумэн мог бы и поменять уже складывающиеся у него в уме планы на военное применение атома. И тогда история могла бы пойти по-другому. Впрочем, так ли уж Трумэн был слаб? Так ли просто мог он отказаться от будущей атомной дубинки против русских? Это я уже сам спрашиваю. А в недавнем документальном фильме "Чемодан из Хиросимы" прозвучало утверждение, что Сталин ещё и опасался "сдать" Трумэну советскую агентурную сеть в Штатах - выказав свою осведомленность.

Лучшим в романе представляется всё же описание трагического детства рассказчика. Запомнилось интересное уподобление прошлого двухмерному пространству, а будущего - четырехмерному. В отличие от трехмерной реальности...

Роман дополняют две повести. В первой, "Снег в сентябре", Алексей Климов снова появляется, но в качестве эпизодического персонажа. Сюжет построен вокруг конфликта в научно-исследовательском институте. Это произведение - самое интересное в сборнике, на мой взгляд. Да, практически производственный роман. Но для меня важным было то, что он написан человеком науки, не журналистом, заглянувшим в эту кухню и что-то увидевшим по верхам. Впечатление, впрочем, осталось очень грустным.

Заявленную в аннотации связь второй повести "Срывая вереск" с романом "Избранный день" , честно говоря, не увидел, может, проглядел. История любви, и если бы освободить её от всех дополнительных умственных наслоений, которыми снабдил её автор, могла бы выйти по-настоящему трогательной. Наверно, не Бунин или Казаков, но всё же... А так вышло довольно сложно, громоздко.