и после концерта все идут оглядываясь. Словно оглушенные тишиной.
Они возвращаются в реальный мир, ощупывают друг друга взглядами: ты настоящий, и ты настоящий.
Она учит нас дышать. Она учит нас слушать- она, кстати, похожа на учительницу. Она учит нас не терзаться, наслаждаться, прощать. Простеть.
После концерта захотелось глинтвейна- в итоге я пью сухое вино из рюмки, заедая его виноградом из кастрюльки для супа и яблоком. Фруктами, купленными на последние деньги.
Она учит отпускать- но этому я не научился. Даже подумал было научится- но не удалось.Зато умею разливать вино на планшет.
Я подумал отпустить тебя- не судьба, или еще что- но я нашел тебя так, как хотел.
И ты присылаешь мне мои любимые песни. Раз за разом. И песни, которые становятся любимыми.
Музыка- ты воплощаешься в нее, но я утрирую впрочем. Лучше чем любить я умею обижаться- в итоге никаких ран в сердце. Или никакого сердца.
Это такая самозащита. Лучшая из защит.
Кто то нападает, а кто то отрекается. Я не первый , как всегда.
А главное, я не умею быть проще. Так что посмотрим, как я вымотаюсь на этот раз.

Когда то моя пленка, на которую записывается моя кассета, остановится, вспыхнет и вмиг сгорит. Не останется памяти, следа. Останется горький запах и свист- крутящейся катушки.
Я слишком хорошо понимаю всех умерших рано. Я слишком часто об этом думаю, и мне страшно.
Но то , о чем кричал Моррисон - страшнее, и это то , что сгонит меня туда.
р.s. но все же понадеемся на мое благодатное воспитание и отсутствие мужества.