О личном кучере игуменьи Магдалины

Месяц назад вела долгий неторопливый разговор по телефону с потомком личного кучера игуменьи Магдалины (с внучатым его племянником). Вот что сохранилось в его памяти с детства, что слышал он от своей матушки.
В Полтаве было имение дяди игуменьи (на самом деле, родного ее брата Сергея Владимировича Орлова-Давыдова), который разводил там орловских рысаков, в чем очень преуспел. То ли он предчувствовал свою кончину, то ли просто хотел сестре своей сделать приятное, решил он подарить ей дюжину прекрасных рысаков.

Граф Сергей Владимирович часто помогал сестре и ее Общинам: то купель серебряную купит для крещения, то на колокол для звонницы денег даст, то электричество на свой счет проведет. Своим завещанием он обеспечил (как он думал) и безбедное существование в будущем Общины в Добрынихе.

Игуменья Магдалина поехала в Полтаву за скакунами. Уже в Полтаве уговорила молодого паренька 18 лет Василия везти в Москву лошадей, а потом там остаться жить. Паренек поначалу отказывался ехать «к клятым москалям», но, когда пообещали хорошо заплатить, он и согласился. Лошадей доставили в Москву, потом в подмосковную Добрыниху.
Василий этот стал за лошадьми ухаживать, постепенно привык и долго служил у игуменьи Магдалины личным кучером. Часто возил ее в Москву по делам, запрягая четверку рысаков в карету. Кони были резвые, могли домчать хозяйку в Москву с ветерком за два часа, зимой в санях, летом в карете.

(Сейчас от Москвы до Добрынихи на машине можно добраться за час, если без пробок, а граф В.Г. Орлов добирался обозом за шесть с лишним часов до своей «Отрады»: выезжал в 4 утра, к 11 часам был на месте).
Спросила я своего собеседника и о том, слышал ли он рассказы о поездке игуменьи к Ленину накануне революции. Ходили такие слухи, что ездила игуменья Магдалина, очень хотела сохранить обитель во что бы то ни стало.
Собеседник мой утверждал, что о Ленине не слышал, а вот М.И. Калинину игуменья писала, и он, якобы, распорядился оставить Успенский собор в Добрынихе в целости, хотя его уже намеревались снести.

Посетовала я в разговоре с моим собеседником на то, что мы не знаем до сих пор дату кончины игуменьи Магдалины, нам известен только год – 1931-ый. На что он вспомнил, как уже много лет спустя ходил в село Степыгино со своей верующей матерью к монахиням в день ее кончины, где они, по-видимому, поминали игуменью Магдалину.
И было это примерно в августе, когда созрели сливы, он ими и объелся тогда. Это запомнилось, запомнились монахини в черном, как они молились при зажженных свечах в доме с иконами.
Еще он вспомнил, как мать рассказывала, что игуменья перед революцией пытаясь спасти самое ценное имущество общины – церковные книги в кожаных переплетах и золотыми обрезами (Евангелия, Псалтири, Жития святых и т.д.), раздавала их по домам всем, кому доверяла. У них в доме, к сожалению, был пожар, и все книги сгорели, но где-то в деревне книги могли и сохраниться.

Есть свидетельства, что помогала игуменье спасать общинное добро ее бывшая горничная Аннушка (в монашестве сестра Афанасия), и ей удалось под покровом ночи вывезти кое-какую мебель из монастыря и спрятать в сарае. Об этом прознал местный участковый милиционер, написавший донос районному начальству. Вот такая история.
Пару лет назад мы ходили в Степыгино, сфотографировали дом, где скончалась игуменья, но в гости нас зайти не пригласили. А вот Михаилу Михайловичу Стаховичу удалось в 1935 году получить фото уголка, в котором скончалась его «бабушка-матушка» игуменья Магдалина, урожденная графиня Орлова-Давыдова.
Нина Симоненко

2.

Дом в деревне Степыгино, где скончалась игуменья Магдалина, ур. графиня Мария Владимировна Орлова-Давыдова
.

Угол, в котором скончалась игуменья Магдалина в 1931 году. Фото из личного архива родственника М.М. Стаховича.

Нина Симоненко

***