Вера - творчество проявления из потенциальности любых форм. " Энергия следует за мыслью" - это частный случай моделирования сансары. Можно не верить в веру и, тем не менее, ей пользоваться. Вера создаёт из того, чего нет, то, что есть. Когда рука протягивается к видимому образу ложки, тогда этот образ становится ложкой в руке с добавленным к нему осязанием. Материальное не материально. В воспоминаниях и во сне мы идём по земле, которой нет, и пьём отсутствующую воду. Относительно смерти, образами является всё. Такое понимание позволяет быть всему проявленному без привязанности.





«Привязанность – корень сансары». Но непривязанность не является противоположностью привязанности. Это не отчуждение. Когда вокруг всё интересно, то глупо что бы то ни было игнорировать ради чего-то одного. Когда всё интересно заново и заново, то некогда уноситься в воспоминания. Такая непривязанность и есть полнота происходящего.






"Я" присваивает впечатления. Простейшее действие. Когда мы стремимся не присваивать, то внимание впадает в деятельность личности. Смотрите на процесс присваивания. Впечатление – присваивание – оценки из прошлого.
Тогда в этом месте цепочка восприятия может начать пробуксовывать.
Когда нет трактовок, что остаётся? Откуда взяться внутреннему во внеше-внутреннем, если нет ни того, ни другого?





Полнота - это полнота во всём. В ней нет точек отсчёта так же, как и в смерти, поэтому её боятся так же, как смерть. Люди боятся, что в приходящем благополучии и счастье потеряют себя. Открытость боли более понятна, чем открытость благополучию, так как в благополучии нет координат, поэтому нужна решительность для распахнутости потоку форм, такая же, как и распахнутости смерти.






Ничего не принимайте на веру…
Даже то, что сейчас думаете. ))






Есть напряжение искусственного удерживания разделения на «меня» и остальные объекты. Ещё раз: напряжение удерживания разделения. Как снять напряжение? Перестать считать, что всё происходит без нашего восприятия. Само восприятие участвует в проявлении дорождённного.
Снятие напряжения удерживания и является распахнутостью недвойственности.






Мастера говорят: не захватывайтесь мыслями. Кто останется незахваченным? Это формулировка двойственности. Безмолвие и активность психики не противостоят друг другу: это разные формы одного и того же. Видение этого позволяют нам быть принимающими всё. Как раз в отсутствии закрытости и защиты создаются условиями для тишины, так как не надо убегать от небытия в шум фантазий.







Оно проявляет себя, творя бесконечнось, в которой появляющиеся кластеры, считают свою слепленность эго.







Если мы что-то не можем увидеть, значит нам что-то мешает, и мы ограничены этим. Можно ли назвать это несвободной? С позиции просветления - да. С позиции абсолютного неподозревания того, что всё по-другому - вряд-ли потому, что в этом есть исчерпывающее мировоззрение с внутренней логикой. Прямое ознакомление с истиной таких существ возможно только через направленную на них любовь, так как она не имеет логики, и формы. Им не перед кем отстаивать своё мировоззрение, и придуманные логические цепочки могут стать более рыхлыми. Понятия свободы и её отсутствия являются концепциями развёрнутого существования, а не самим существованием.





Пока внимание двигается в виде луча – это путь. Когда покоится вне формы - реализация.




Покой и движение психики являются сторонами одного и того же. Это одно и то же запредельно покою и движению и проявляется в них.







Вода не принадлежит волнам, жар - вулкану, воздух - ветру. Сознание не принадлежит ни одной форме, являясь движущимся узором из форм. Бесстрашная распахнутость любви и является всем этим узором потому, что в ней нет центра.








Страх возможен только по отношению к явлениям, начиная с болезни, которые являются не-я. Даже свой образ, который рассматривается в сравнении с образцом, в этот момент является отдельным объектом.







"Вино сообщает каждому, кто пьёт его, четыре качества. Вначале человек становится похожим на павлина - он пыжится, его движения плавны и величавы. Затем он приобретает характер обезьяны и начинает со всеми шутить и заигрывать. Потом он уподобляется льву и становится самонадеянным, гордым, уверенным в своей силе. Но в заключение он превращается в свинью и, подобно ей, валяется в грязи".
Абуль-Фарадж бин Гарун

Кем является Бодхисаттва, когда принимает решение не просветлятся? Кто принимает решение, если «я» это то, чего нет? Когда приходит просветление, кто в состоянии себя удержать?

Нечеловеческое себя проявляет во всём. Оно себя проявляет и в эго, и в ограниченности с избирательностью. От ограниченности и избирательности, порождающих напряжения и страдания, Оно не перестаёт быть Собой Нерождённым. Даже будучи атеистом, достаточно понять, что любая позиция и концептуальность являются оценочными ограничениями, чтобы стать самим нерождённым. «Путь» - очень-очень условное понятие. Очень. Путь может быть только у непонимающих. Значит, и бодхисаттвы тоже непонимающие. Не существует процентного соотношения непросветлённых к просветлённым, так как непросветление – это временное недоразумение. Оно лечится обнаружением границ недействительными. Ученичество, гуру, накопление заслуг – сон. Движение от неестественности напряжений к естественности имеет названия «эмпатия», «любовь», «сопереживание», «безоценочность» - всё, что ведёт к бесцентровости (самозабытью). Оно себя проявляет, проявляет и проявляет. Все существа и миры – формы ограничений. Прекратите выгадывать, и отпадёт кожура ограничений со страхом небытия.






Как только появляется намёк на правильное, так сразу по волоску проскальзывает неприятие некачественного. Всё тот же страх уязвимости. Только полное принятие себя лечит раздвоение себя же. Так любовь исцеляет страх.






В махаяне одним из первых исследований является выяснение наличия "я" и убеждённости в том, что его нет. Смена одной убеждённости на другую запоминается как концепция, поэтому не помогает просветлению. Если же начинать с любви, которая предполагает бесстрашие и вытекающую из него открытость, концепции наличия и отсутствия "я" отваливаются сами за ненадобностью.







Присутствие в настоящем моменте не гарантирует просветления: так живёт весь животный мир. А, вот, безоценочная любовь - гарантирует. Это самозабытье отличное от отупения. В данном восприятии не имеет значения, присутствует личность или нет. Это универсальнее её отсутствия, так как источник воплощается без запретов в любых формах, даже в формах заблуждений. Когда всё равно всему, исчезает избирательность восприятия и ограничений. Зажимы воспринимаются игрой. Обновляемость становится формой импровизации даже при формальной видимости повторения одного и того же. Импровизация на то и импровизация, что в ней не за что зацепиться. При этом можно просто сидеть или ехать - безначальное обновляется без нашего вмешательства.
Люби — и делай что хочешь.
Аврелий Августин







Мастера говорят, что внешнее – это проекция внутреннего. Это не совсем так. Внутри человека тоже есть внешнее. Собирательный образ интерпретаций под названием «личность» считает, что всё, что находится под кожей – это внутреннее. Но личность является только плёнкой, разделяющей тотальное внешнее внутри и снаружи.





Не пребывайте в самоузнавании. Тогда Оно в вас узнает себя.







Когда внимание находится внутри мышления, то, это можно сравнить с пребыванием внутри облака. В бескрайности любые размеры ограничены собой, и не могут закрыть беспредельность. "Не пребывать ни в чём", включая самоузнавание, достаточно для того, чтобы начать ощущать проблески истины. Пробки концепций без поддержки силы внимания при этом начинают шевелиться и рассасываться в изначальном. Так начинается самоосвобождение.







Созерцание похоже на лечение. Исцеляться нужно решительно и мощно. Именно решительность не даёт длиться болезни. Такая же однозначность даёт возможность расслаблению. Мастера говорят о расслаблении, но невозможно расслабиться в неуверенности. Любая болезнь – это мы сами, а не что-то появившееся, поэтому привычки видеть определённым образом, которые становятся болезнью, лечатся решительностью так же, как намерение идти до конца.







Естественное состояние - это отсутствие заблуждений. То есть того, что мы удерживаем вместо того, чтобы отпустить.




Свободе не нужна свобода. Ей не с кем бороться, поэтому любовь – это свобода.





Осознание само по себе. Без качеств. В нем не за что зацепиться, и некому. Это двойная отпущенность, которой, на самом деле, нет, так как она тоже является качеством.
Ничего не меняется из-за того, что нет усилий и некому менять. Это свобода от пребывания.
Внутри осознания «внутри» не существует. Такова природа ума.







На поле каждый цветок сам по себе, но, как и остальные, управляется солнцем. В таком единстве отсутствует зависимость одного от другого.
В любви личность не является личностью, а устремление - устремлением. Все желания – просто бессмысленные движения, которые красивы сами по себе как выражения нечеловеческого. Эта гармония не может быть нарушена, так как нет пределов, за которые можно выйти.







Любое переживание, которое понравилось, психика моментально делает образцом, и начинает к этому образцу стремиться. Образец не является переживанием, поэтому мы всегда стремимся к подделке.
Это исправляет факт смерти. Перед смертью любые переживания являются проявлением жизни, и, практически, равны друг другу. Смерть сейчас – неотвратимость исчезновения каждого момента. В данном процессе не в чем закрепится личности, и, поэтому, сам факт игры проявлений вызывает принятие без границ.






На самом дне быта находится невидимый свет. Он освящает все бытовые движения полнотой любви. Это блаженство не выразить. К нему нечего прибавить.






На вопрос Пилата «что есть истина» могу ответить: безоценочность, бесцентровость и отсутствие протяжённости. ))








Как камни, катясь по склону горы, сталкиваются и падают в пропасть, так душевные конфликты, обусловленные столкновением разных концепций в личности, исчезают в изначальном. Не существует правильного и неправильного – существует борьба оценок, которая беспрепятственно растворяется в природе вещей. Главное слово здесь «беспрепятственно».





Принимая любую идею, мы соглашаемся с её ограничениями. Любая конструкция не равна беспредельности.





В возникающих вспышках бытия, которые называются «моменты», нет протяжённости. А, так как всё состоит из появляющихся моментов, то протяжённость – это только видимость. По-другому об этом говорит Цонгкхапа: «Прекращение объекта восприятия, прекращение субъекта восприятия, прекращение самопостигающего сознания единства пространства и ведения и объяснение величия пути».





Любовь - химический реактив, уничтожающий переборки между правильным и неправильным. Она уничтожает отдельность и слитность.







Сложность ознакомления с изначальным состоянием в том, что это бескачественная полынья среди движущихся форм. У многих бывали глобальные вспышки единения со всем сущим, но, как правило, такая запредельность заканчивалась возвращением в бытовое восприятие. Чтобы не было таких качелей, можно начать работу без претензий на захват мироздания.
Основное: мы ничего не достраиваем и не уходим в другое измерение. Наша природа всегда здесь. Начинаем замечать то, что всегда было с нами незамеченным. Отсутствие ограничений каких бы то ни было качеств. Ничто ни во что не упирается. Не удерживается. Присутствует бескачественность в виде источника качеств. Все движения находятся в этой бескачественности. Это прозрачность в виде качеств. Она не может никуда исчезнуть, так как была и будет всегда. Это нечеловеческое. Это совсем просто, если ничего не достраиваешь. Бескачественность не может сама от себя убежать, поэтому просто не мешайте этому.







Когда нам указывают на то, что надо быть вне концепций, то такое указывание является двойственным. Есть плохое пребывание в концепциях, и хорошее - вне них. Дело не в данном указывании: все указывания таковы. Язык основан на памяти из сферы двойственности и не имеет аналогий для выражения нового качества. И то, на что указывается, и то, что указывает, должно быть равноценно отпущено. Менее и более правильное – это наша личность, а она тоже отпускается вместе с указыванием и указываемым.







Природа вещей – непроявленность и ежемоментное кипение проявлений. В раскадровке фильма нет движения, и, так как каждый момент осознаёт сам себя, кажется, что всё остановилось. Помните из школы, что «Состояние покоя и равномерного прямолинейного движения являются эквивалентными, так как в этих случаях на тело не действуют силы или их действие скомпенсировано»?
Как единое целое, непроявленность и кипение принципиально отличаются от неподвижности. Неподвижность – это наши образы, концепции и привычки. Они свою отверделость тиражируют в потоке, а нам (им) кажется, что мы к этим склейкам должны прибавить что-то ещё для того, чтобы их улучшить.
Действительно, мир никуда не движется, но он пульсирует моментами, которые раскрываются всеми формами, и это кардинально отличается от неподвижности ума и нашей окостенелости. Покой может быть только в обновляемости.





Такие классические формулировки, как: не прибывать ни в чём, быть невидимым, но ясным, распахнутым, говорят о саморазрушении всех конструкций. Не только рассудочных, но и мировоззренческих. Эти концепции и есть вынесенное вовне наше "я". По сути, это подход, заменяющий самоисследование для убеждённости в его отсутствии. У безоценочности нет различий между внешним и внутренним.






В чём неправ буддизм? Страдания возникают не из-за того, что всё преходяще: если всё преходяще, значит, всё время приходит новое. Страдания возникают из-за искусственности, которую необходимо удерживать. «Я» не существует как монолит, поэтому на поддерживание обособленности тратятся жизненные силы для того, чтобы эта структура не развалилась в пустоте.






Тело сродни муравейнику. Оно состоит и заселено разными организмами. Как единого целого тела не существует. Строение клетки: Рибосомы, Эндоплазматический ретикулум, Аппарат Гольджи, Ядро, Цитоскелет, Центриоли, Митохондрии. А нервные клети, помимо всего, являются регуляторами и корректорами потоков электричества. Без бактерий в кишках человек вряд ли бы выжил. Вся эта живность состоит из молекул окружающего мира, а они, в свою очередь, из атомов, которые состоят из элементарных частиц. Позвольте спросить, где в этом энергетическом облаке тело?
Тогда, где заканчивается моё и начинается не моё? А кто в этом облаке определяет отличия моего от не моего? Желание быть отдельным есть, а зацепиться не за что. Вот незадача…






Когда фантазии, не то, чтобы подталкиваешь, а осознанно даёшь им дорогу, то они тут же иссякают. Самоосввобождается весь кластер с образами, словами и настроением. Это можно сравнить с ребёнком, который проявляет активность, чтобы его заметили, а когда к нему обращаются, то он не знает, что ему сказать, так как его цель уже достигнута.





Страх смерти. Это происходит оттого, что смерть рассматривается отдельным номером. Смерть эксплуатируется для подстёгивания рвения в практике. Но любопытное явление под названием "смерть", основанное на вере, не имеет отношение к смерти. Смерть происходит сейчас из момента в момент. Наша основа не живёт: она существует вне жизни и смерти в буквальном смысле. Жизнь - отрезанные от основы воплощения явлений, зауженное восприятие. Когда внимание перестанет быть лучеобразным, тогда нечеловеческое существование станет вне бытия и небытия.







Потенциальность в практике можно перепутать с остановкой всего. Но потенциальность за пределами движения и покоя.






Девичьи мечтания о женихе и юношеские, о заслуженной славе – фантазии внутри образов мира групповой субъективности цивилизации. Не имеет значения степень приближения образов к основе: они все ложные, так как основа непроявлена. Любые бредовые фантазии являются воплощением основы, поэтому бессмысленно понимать правильно: имеет смысл в любых фантазиях ощущать бесцентровую непроявленность. Эта основа ощущается в состоянии ужаса или оргазма, когда человек теряет себя.
Можно не стремиться к безмолвию и фантазировать всласть, если вместе с мечтаниями присутствует их непроявленная составляющая.






Если, хотя бы на секунду осознана собственная природа, то всё остальное определяет решение воспринимать по-новому. Это полное отречение. Всё такое же, как и было, но гусеницы больше нет, а, что такое бабочка, уже не имеет значения.
Помогает такому решению любовь. Это преждерожденная величина, поэтому поддержка настоящая. С ней всё по-честному.






Каждое натяжение напряжения указывает на возможность естественности. Но мы её не видим, так как она не укладывается в наши представления о ней. Для того, чтобы увидеть, достаточно перестать раскатывать проявляющиеся явления в протяжённость мышления.






Я десятилетиями говорил о безоценочности. Но сейчас я могу об этом же сказать по-другому. Мастер ценит всё, каждую мелочь и беспредельное, одинаково. Почему? Потому, что он в любви, а это предполагает, что он ни за что не цепляется, так как у него нет предпочтений.






Если ребёнок катает кусок пластилина по столу, или хозяйка катает кусок теста, то такой кусок вбирает в себя все мелкие кусочки материала, лежащие на столе, которые участвовали в деле. Кусочки теряют самостоятельность и добавляют объём в основной кусок. Так любовь вбирает в себя все чувства, лишая их самостоятельности, и выравнивает всё в ландшафт блаженства.







Сначала мы наблюдаем за тем, как мысли появляются и исчезают. Потом наступает качество, когда момент наблюдения и движение психики - это один и тот же момент. У нас же нет разрыва между ощущением в теле и смотрением на это. Ощущение и осознание - одно и то же. Вот тогда и наступает яркость и отсутствие фиксации в качестве единого проявления.

"Речка движется и не движется,
Вся из лунного серебра"... ))






При наблюдении всегда возникает протяжённость. Зазор несинхронности во времени и пространстве между одним и другим. Задача в том, чтобы осознание было восприятием, а восприятие – осознанием. Это состояние отпущенности. Тогда зазор отсутствует.






В чём подвох. Когда мы раньше пытались практиковать внутреннее безмолвие, мы фантазиями о нужном будущем вырезали данное состояние из всего остального: то есть, придумывали искусственную конструкцию. Со временем выяснилось, что безмолвие является глубже данного понятия и представляет собой бескачественность. Из бескачественного всё проявляется, поэтому глупо отделять бескачественность от её же проявлений. Теперь уже с данной позиции можно снова вернуться к безмолвию, ничего не конструируя в уме. На фоне безмолвия, как непрекращающийся салют в чёрном небе, проявляются аспекты мышления. Ничто ни чему не мешает, и, пребывая в безмолвии, можно наблюдать движения внутри и снаружи, не разделяя их.




Полная открытость предполагает отсутствие борьбы между концепциями за правильность.






Процесс узнавания себя – динамическая форма. Она имеет право на существование, но это относительная истина. Мы существуем как данный процесс, и нас нет в качестве предрождённого. Метание между этими полюсами означает непонимание видимости бескачественного. Будьте, чтобы не было страшно, и отдавайте себе отчёт, что это видимость. Всё – игра.






Когда что-то осознаёт, но сознавать некому – это сознание без качеств. Нет ни центра, ни размеров. Внимание не может этого заметить: оно может только успокоиться в блаженстве основы. Мы не глядя погружаемся в ванну.







Фантазии изнутри – творчество со своими объёмами и смыслами. Извне – бессмысленные клубы энергии. Можно ли существовать без фантазий? Запросто. Но они есть, и этого достаточно для их существования.

Наш мир – групповые фантазии с фантазиями каждого представителя группы внутри групповых фантазий. Фантазии прозрачны, поэтому видна бескачественная основа. Фантазии не лежат бутербродом на основе: они из неё возникают и в ней растворяются.

Бороться не с чем – сплошное творчество.








rig-pa, чистое осознавание. Ригпа – неподверженное влиянию явление (‘dus-ma-byed)
Берзин

На что невозможно влиять? На бескачественное. Нет качеств – нет границ. Оно везде, и, прямо сейчас, здесь. Что мешает быть им? Хватания за проявления вне бескачественного, то есть, односторонность, неполнота. Откуда неполнота? От невостребованности полноты. Привыкайте учитывать вниманием потенциальность. Вот и всё.





Частицы мыслительного процесса изначально являются проявленной беспредельностью. Но мы склеиваем эти частицы в привычном порядке, и они становятся банальной зауженной историей, которую мы всегда рассказываем себе.







Окончательное решение видеть себя и мир по-другому решает всё. Другое восприятие не мешает ни мыслительному процессу, ни общению, но старый образ гарантированно безопаснее. Это ложь, но она родная. Видение своей смерти отлично вышибает из этой псевдобезопасности. Нам кажется, что у нас ничего нет, кроме старого, но у нас ничего нет, кроме нового.





Недвойственность больше себя. Это двойственность и недвойственность, иллюзии и их отсутствие. Почему мы держим себя в режиме двойственности? Потому, что мы никогда не даём завершаться процессу мышления и восприятия, так как имеем скачущее лучеобразное внимание. Если не гоняться за мышлением, то можно увидеть все траектории до их окончательного завершения. О-кон-ча-тель-но-го. Но очень быстрого - мгновенного. Мысли, как пингвины выскакивают из воды на льдину и опять бросаются в воду. Как пингвины сделанные из воды )).






Узнавание – это обусловленность прошлым. Есть нюанс. Можно видеть узнавание как форму в движении, являясь обновляющейся свежестью восприятия, и не трогать узнавание так же, как мы не трогаем всё остальное, что проявляется в психике. Узнавание появилось от боли и страха и умрёт рано или поздно так же, как всё преходящее, поэтому ему, как и всему остальному, не стоит мешать проходить свою траекторию к растворению в открытости.







Уточню по поводу уникальности. К личности это не имеет отношения: к ней это имеет отношение только как калейдоскопу бессмысленных красивых узоров. Я говорил о любви к любому предмету. Авторучка становится уникальной, когда пресекается классификация. То, что она одна из миллионов в данной серии - это домысливание, и к данному предмету такое надумывание отношения не имеет. Уникальность – синоним таковости, но таковость для любви абстрактна, а уникальность – бьющая в глаза яркость, в которой спаяны видимое и смотрящий, и нет, ни того, ни другого.






Дистанция. Это мучение: отложенный результат, несоответствие образа образцу, убегание без конца, чтобы не догнали. Может ли дальтоник увидеть цвета, если у него они не заложены, неважно в каком виде, внутри для отклика? Но, если они уже в нас есть, то привычное напряжение разрыва является только вариантом восприятия. Зачем он нам? Может, убрать эту иллюзию вместо достижения?
Прошу прощения у дальтоников – другой пример всё равно кого-нибудь заденет. Графика – это прекрасно.






Когда мы читаем умные книги, знания, описанные в них, становятся объектами для достижения. Моделируется дистанция между нашим образом себя и информацией. Если книги не являются указаниями действий, то они развивают дистанцию между вами и нужными для вас вещами. Не плодите концепции.






Когда выходишь из фантазий, обычно бывает так: присматриваешься, прислушиваешься, и пытаешься в этом находиться. Этим мы останавливаем течение всего, и оказываемся в своем замкнутом мире.
Выйти из фантазий и при этом дать им развиваться по своему усмотрению, видя, что они ограничены сами собой, означает движение вместе с происходящем и, в то же время, непоглощённость ими.







Можно пребывать в расстроенном состоянии и в депрессии, а в это время получать благодарности от людей, и ситуации, которые ведут к завершению недоделок. Внешнее, то, что тоже является нами, показывает нам, что вера своим состояниям является омрачением. Надуманность о себе самом, своём месте в жизни, порядке нужных действий – всё это – разговор личности с самой собой. Вывод. Ничему не верьте. Пусть всё будет, но будет как явления, а не как опора. Мы существа внешне-внутренние, и верить своим состояниям означает быть мелким отдельным ото всего эгоистом. Неверие состояниям, которые отстают от изменений времени – залог успеха.