Желания – это зауженные потоки жизненной энергии, лишённые видения бытия без противопоставлений. Но желания – это, так же, сама жизненная энергия в абсолютной проявленности. Можно сказать, что это глупые выражения абсолютного блага. Если не отстранятся от желаний и их не задавливать, то можно увидеть их прозрачную основу, которая к желаниям не имеет никакого отношения.





Мы - вот это всё - привычки, восприятие с названием " болезнь", наши желания и избегания. Для того, чтобы что-то изменилось, для начала нужно признать, что нет отдельных нас и всего вышеперечисленного. Понимаете? Мы и есть это всё, что нас беспокоит. Мы - само беспокойство. Признание этого делает побег от данности абсурдным. Признаём и работаем: опускаем внимание в исток данных проявлений. В исток самих себя.





Внимание устроено так, что оно наблюдает за движением. Если нужно что-то найти, то начинается процесс вспоминания и сличения, что тоже является движением. Это идёт для предотвращения опасности выживанию. Но в основе нечему двигаться. Наше образное зауженное оценочное восприятие и есть её проявление. Мы не замечаем непроявленность, из которой исходят те или иные оценочные образы в следствии зауженного коридора внимания.
Когда внимание отказывается следовать за проявленностями и останавливается, тогда прямо из его основы начинает раскрываться новое восприятие. И это восприятие не застывшее: в нём также живёт мыслительный процесс, но он уже больше не воспринимается самостоятельной величиной.





По энергозатратам восприятие двойственности и недвойственности одинаково: в том и другом случае что-то возникает в сознании. Для того, чтобы засечь безоценочную потенциальность придумано много методов. Они сводятся к безоценочной созерцательности, или к бытовой возобновляющейся внимательности по отношению к привычным концепциями любого рода, начиная с названия предметов и заканчивая социальными и мировоззренческими идеями, принятыми на веру.
Сложности начинаются потом. Саму безоценочность личность присваивает себе и выдаёт акт внимательности за очередное узнавание. Лекарство от этого одно – видеть привычное узнавание как уловку эго. Внимание должно быть всегда девственно и юно. В нём не должно присутствовать оценочных расколов узнавания.





Как глаз не может видеть себя, так человек не может вынести суждение о чём-либо, не сделав это объектом. В этом корень двойственности и недвойственности. Присутствие в безоценочности - начало недвойственности. Понимание этого помогает в наблюдении за тем, как оценки создают объекты.





Отречение от мира обычно трактуется, как побег от мира. Сейчас спрячусь, добьюсь, и тогда всем покажу. Можно ли достичь полноты, что-либо вычёркивая? Отречение от мира - это прекращение вовлечённости в субъективные оценки. Если бы у элементарных частиц был рассудок, то они бы переживали душераздирающие трагедии. Разрыв связей, смерть партнёров, собственную смерть. Но, надеюсь, рассудка у них нет. А, что есть? Танец форм, энергия и наши ограниченные интерпретации этого происходящего.
Когда православные и буддийские монахи находятся в своих кельях, они молятся за весь мир. Так как наши оценки являются такими же, как и у других, то достаточно не верить себе и окружающим для того, чтобы быть отрешенными от мира. Тогда, вместо фрагментированной оценочности может появиться тотальная любовь и эмпатия.





Когда пробужденные пытаются передать другим свой взгляд устно или письменно, связки символов, которые являются словами, должны показывать, то, что находится за данными символами. Но для слушателей слова - это просто слова, так как внеобразная реальность для них не является опытом. Для пишущих абсолютно разные связки слов означают одно и то же, но об этом не знают читающие. Им кажется, что описываются разные категории реальности. Но какие категории могут быть там, где нет качества? Для хомо сапиенс это выглядит так, для тараканов - иначе. Относительные образы являются проявлениями неописуемого. Это всё, что можно сказать. Принимать мудрости к сведению – бессмысленно: работает практика, и слова могут только указать относительное направление для работы.




Правильность ограничивает. Неправильность приводит к войне замкнутых на себе оценок. Из состояния отсутствия всё видится игрой энергий.





Нужна очень тонкая настройка безоценочности для пребывания в изначальном. Провал в исток происходит неожиданно, и нужна наработанная бдительность для того, чтобы не определить основу в качестве основы: иначе произойдёт подмена действительности идеей о действительности. Неправильно будет сказать, что нужно находиться в ожидании сюрпризов, так как ожидание накладывается и блокирует собой текущий момент, в котором всё и происходит. Но, когда происходит изменение восприятия, хорошо бы иметь мужество оказаться в неопределённости.





Фантазии с мелодией в голове сопровождаются ощущением уверенности в своей оправданности и правильности. Что они - это родное пространство, которое не предаст и не подведёт. Дружественность кинофильма, который защищает или советует, своими действиями отводит внимание от места своего возникновения: это всё равно, что начать подозревать своего лучшего друга.
В данном кино мы не имеем своего образа, а являемся функциями оценок, но и эту маленькую недвойственность нам некомфортно приводить к расколу на смотрящего и объект внимания.
Как выйти из кинозала без отчуждения и раскола? Начать проявлять заинтересованность и поощрение. Прозрачность внимания ни чему не мешает и ничего не отчуждает. Образные оценки войдут в бесцентровую безоценочность, как нож в ножны, не привнося в процесс раскол. Внимание будет обнимать текущий процесс проявленности. Тогда не будут установлены границы фантазий и естественный процесс проявлений изначального не станет искажаться.





Пусть будет из момента в момент прозрачное внимание шире мыслительного процесса.





В любви совпадают начало и окончание потому, что в ней нечего достигать.