Любой ответ на вопрос будет ограничен. Вопрос – выдернутое из беспредельности направленное желание знать. Вопрос имеет направление, а беспредельность – нет. Соответственно, ответ на вопрос будет реакцией на избирательность.

lj_nandzed
мы в садхане "стёрли до дхармакайи" старый мир ошибок и искажений, сплетённых до ощущения твёрдой земли, жидкой воды и обжигающего огня. Предполагается, что мы полностью понимаем природу происходящего.







Природа внутреннего и внешнего одинакова просто потому, что нет отдельных вселенных из разного материала для их создания. Оболочка «я», ничего не добавляя, создаёт определениями видимость обособленности. Мы тратим усилия, применяя их к пустой видимости. Это ошибка: нужно давать происходить необходимому без давления. В видимом мире возможны любые образы, и думать, что есть что-то более правильное, неверно. Понимая относительность всего, всё делается играючи и с «радостным горением», как говорят буддисты.
Когда-то я, как наставлял Хуан Матус, глядя налево, спросил, что мне делать. «Поймай нужный ветер» - было сказано мне.








Сладостное страдание сансары такая же безличная энергия, как и всё остальное, поэтому при понимании и невовлечённости можно всё.










Можем ли мы, делая какое-либо дело, поглядывать, имеем ли мы в данный момент образ самих себя, то есть своё «я»? Запросто. Можем ли мы приучить себя так поступать постоянного? Да. Существует ли при этом так называемый свидетель? Нет: в данном действии двойственность отсутствует. Что мешает в такой системе стать осознанным? Ничего, кроме жадности до мистических переживаний. Значит, дорога открыта и понятна.









Когда мы наедине с собой, можно идти, куда ведут. Это значит не оставаться в узнаваемом образе самих себя. Трезвым вниманием без мечтаний давать мгновениям появляться одному за другим. Вместо поиска занятий не сопротивляться происходящему. Не создавать противоборства. Тогда любая минута может быть для нас благоприятной для объединения с беспредельностью, и любые наши дела станут её выражением себя в нас.










Допустим «Бог есть любовь» и буддийское фундаментальное сострадание – "неотъемлемое качество изначального". Что из этого следует? Из этого следует, что не надо достигать никаких мистических высот: они вас сами приведут куда нужно. Что делать? Не достигать, а раскрываться. Причём, раскрываться без избирательности. Когда я расставался с учителем, я спросил: « Что делать»? Он ответил: «Люби свою семью, люби всех женщин, люби всех людей». Правда, не сокровенная мистическая тайна? Просто расширение радиуса любви. Но при равностности – это абсолютно мистический акт. Где, при таком действии, вы найдёте место для себя? А?









Каждый возникающий момент пресекает своим появлением накат прошлого: оно не может перейти из момента в момент из-за зазора небытия между ними.
Но оно длится. Почему? Это мы возбуждаем моменты одним и тем же образом, и создаём видимость его непрерывности. Понятно, что делается это непроизвольно, но так есть.
Система зауженного восприятия одновременно создаёт нас и прошлое. Нас не существует отдельно от прошлого – мы - его выражение. Каждый возникающий момент освобождает зауженность от самой себя, принимая её форму. На каждом моменте прошлое может закончится.









Наше сознание находится в личности. Эта часть раздробленного сознания воспринимает всё частями, и мечется, пытаясь связать части обстоятельств и ситуаций в удобоваримый мирок. Так как альтернативы для неё нет, это будет продолжаться до смерти. Приблизительно так же дело обстоит и с душой.
Это происходит от непонимания своей природы. Узнавание себя как отдельности пресекает возможность увидеть себя в виде всеобъемлющности. В данном действии увидеть себя таким образом является действительно проблемой, так как при этом должен перестать классифицировать не только рассудок, но и должно перестать работать образное мышление. Ещё при этом должен отключиться «свидетель», то есть вырванный кусок сознания из всеобщего. Что тогда остаётся? Приятие. Кем – чего? Никем. Приятие как состояние отказа от побега в достижения и неуязвимость. Это становится возможным, когда начинает игнорироваться самоузнавание.









Оживляет беспредельность не ум, так как в механическом уме мы находимся всегда, но не замечаем своего проживания. Беспредельность оживляет любовь. Она снимает границы, то есть фрагментированность восприятия и, тем самым, делает каждое мгновенье полным. Ничего не исключается, поэтому нет того, мимо чего можно пройти, не заметив. Неверно говорить о любви, что она что-то делает. Любовь – выражение беспредельности, сама его природа. Иоанн евангелист сказал: «Бог есть любовь». Иоанн Лествичник перефразировал: «Любовь есть Бог».
Любовь больше Бога.








Один монах мне написал: « когда в дзогчене знаешь – это очень просто, когда не знаешь – это очень сложно».
ЭТО невозможно ухватить, но затихающий ум может это принять без оценочных осмысливаний. Это могло бы показаться тупостью, если бы не зоркая ясность восприятия.

Радостное горение вместо сравнений и разочарований в себе.
Готовность к приключениям вместо правильности.
Доверие к происходящему именно сейчас вместо достижений.
Равная открытость грубому и утончённому.








Восприятие удерживает структуру я + мир. Но в присутствии нет никакой структуры, поэтому не тратятся автоматические усилия для приведения нового к старому. Нескончаемое обновление. Безусильная открытость. Наслаждение отсутствием границ в игре видимости отдельного существования.






В протяжённости своих усилий мы проскакиваем мимо себя, поэтому за свою жизнь не успеваем с собой познакомиться. Но и, глядя в себя, протяжёнными усилиями мы успеваем отметить только свои фрагменты. Линейное движение не даёт совпасть со своей природой. Может, хватит достигать? Сила жизни не нами создана, и достаточно ей не мешать себя воплощать наилучшим образом в условиях нашей ограниченности. Ведь для неё безграничное и ограниченное равны.








Сущность изначально неизменна, но она не застывшая. Она проявляется с каждым новым моментом. В этом наше счастье, так как её доступность постоянна. Эта сущность – каждый из нас.







Рябь дождя на воде. Падая, капли прекращают существование: они освобождаются от самих себя. Ежемоментно явления жизни становятся своим отсутствием, но, так же единомоментно, всплески жизненности замещают их своими новыми проявлениями. Не в чём нет твёрдых границ, но мы считаем границами видимость протяжённости процессов. Мера бытия и небытия мира – момент, но восприятие нам говорит о дополнительных границах. Мы несвободны из-за неверной шкалы отсчёта. Всё возникает и исчезает, и невозможно в этом найти границы. Мы ограничены, когда сохраняем себя, и свободны, когда снимаем концепции, кем мы должны быть.
«Самородную мудрость не нужно искать: освобождаясь, она заодно указывает путь к освобождению».









Нечистота - это тоже чистота проявлений. Но это нужно увидеть, а не оправдывать свои похоти обособленности. В этом принципиальная разница.









Абсолютное проявляется в мыслях, образах, ощущениях, обстоятельствах. Всё это является формами протяжённости. Говоря коротко, безвременье проявляет себя потоками времён.
Что это означает конкретно для нас? Детство, жизнь и будущая смерть имеют только относительную протяжённость. Они вызваны к существованию в виде формы со своей мерцающей геометрией. Протяжённость не является протяжённостью: она является проявлением абсолютного в такой форме потому, что по-другому абсолютное не проявляется (это мы всё видим твёрдым и застывшим).
Когда приходишь к изначальному, тогда протяжённость жизни схлопывается, и остаётся только каркас событий, наложенных друг на друга.
Присутствие как потенция заложено во всём. Оно должно быть не найдено, а открыто. Это принципиально разные процессы.







«Я» исчезает тогда, когда исчезает придуманное пространство «я» в буквальном смысле.






Когда любовью-самоотдачей выходишь из скорлупы, совершается движение. Но когда оказываешься внутри любви, то любовь останавливается, так как нет объектов взаимодействия. Она теряет качества, становясь основой.