Случай – это мы непознанные. То, что прорывается сквозь пелену личностных повторений. Мы не люди, не демоны и не боги. Мы то, что не имеет размера. Мы непознанные – чистая импровизация. Неожиданный случай – всегда мы без мишуры узнавания.






Фиксированная цепочка событий жизни закрывает собой тот факт, что в каждом моменте существования всё, что есть, присутствует целиком. Это видно из безОбразности себя.
Такая свобода от образов себя даёт понимание, что логика развития событий – это вселенский обман – она никуда не приводит. В свою очередь, отказ от усилий, диктуемый давлением логики судьбы, даёт эстетическое восприятие пьесы жизни. Верные действия и ошибки одинаково ценны и, одновременно, бесполезны во всеобщем течении событий. Мы выходим из забега от рождения к смерти, так как больше некому бежать, и то, что давило, теперь становится источником наслаждения.






Основа нашего ума не принадлежит нам. Вот такой фокус. Наш ум сделан из основы, а не она из индивидуального ума. Это значит, что внешний мир не иллюзии, а неочищенное видение. Удобно говорить об иллюзиях, но такие высказывания приводят к ошибочным практикам. Искажения и вера в искажения, по сути, являются тем же, что и чистое видение. Данное понимание ничего не исключает из восприятия. Внешний мир не то, чего нет, а неделимое целое с внутренней основой потому, что нет центра субъективности «я». Вот эта бескачественная ровность – адвайта. А правильное и неправильное восприятие – только видимость адвайты. Иллюзии – наше нечистое видение, а не внешний мир. Но и они – часть проявлений чистого видения.






Выяснение отношений, правота, ошибки, накапливание решимости для свершений, провалы, отчуждённость: всё это видится игрой ослепляющих бликов солнца на воде. В каждом человеке есть место, которое ввязывается в эту пьесу жизни и получает от такого проживания удовольствие. Мы-то страдаем реально, и знать - не знаем, что пошли на поводу у себя непознанного. Абсурд: мы мучаемся, чтобы нам неведомым было азартно.

Случай вызвал нас к жизни, случай выстроил причинно-следственные цепочки. И фокус в том, что нет антагонизма между судьбой и случаем, так как протяжённость тоже придумана для исполнения роли.

Задача: найти заказчика ада, который получает удовольствие от ЛЮБОЙ игры. Для этого нужно зайти ему за спину. Там нет центра, которым мы себя считаем, но там нет и диктата сценария. Пусть каждый решает, где ему лучше.







Скажу, пока вспомнил. Закабаление, которое мы не замечаем, и, поэтому, самое действенное - это дозированное ограничение.
Меня в чём-то ограничили. Мелочь. За то я… Потом ещё и ещё…
По прошествии времени оказывается, что я уже имею другой образ себя. Я тот, который забыл, как импровизировать, рисковать и наслаждаться свободой. Если в открытом противостоянии я слит в единый импульс, то в системе постепенных мелких ограничений я теряю силы, так как не осознаю, что происходит, и теряю силы из-за связывания их запретами.
Освободиться одним движением от веры во всевозможные запреты можно, утопив их в безоценочности. Просто перестаньте верить в то, что необходимое необходимо.
Это относится, как к быту, так и к свободе реализации.






Что, собственно, мы видим, когда видим буквальность происходящего из безмолвия? Ограниченность восприятия форм и беспредельность основы.
Многим этого достаточно, и они говорят, что воплощают собой истину. Тогда, почему они на кухне, когда на кухне?
В буддизме есть основа, слой энергии и слой форм. Слой энергии выражен в сиддхах-чудесах, а слой форм – в реализации радужного тела. Буддисты говорят, что легче всего реализовать основу, а вот слой энергии и форм – очень сложно. Но адвайтисты не понимают о чём речь, и удовлетворяются только реализацией основы.






Лёгкость – это не когда легче, чем было раньше, а абсолютная лёгкость, как в невесомости. Когда мы что-то представляем, логика прошлого нам говорит, что это образ, поэтому он легче реальности, но есть гравитация, и, поэтому, какая-то тяжесть логична, хотя она абсолютно не нужна.
К чему это я. Когда мы выходим на видение того, что просветление легко, то оно легко без всяких примесей усилий. То есть – абсолютно. Сложность в том, что это не влезает в человеческую логику. Хлоп – и нет застилающих видение концепций, которые есть ты сам. Мы – усилия, и лёгкость вызывает к жизни актёра вместо надрывности, которую мы считаем собой. Не отчасти, а полностью. До смерти. До новой жизни в импровизации без нас.