Если потенция мира полностью выражается в форме и обстоятельствах через нас в нашей судьбе, то в этих проявлениях мы уже перестаём быть собой. Наши ограниченности уже не ограниченности, а Его спонтанность проявлений.





Мы сделаны из мира, выраженного в обстоятельствах. Винить себя - означает бороться с самим собой и с миром в одном лице. Кто с кем борется и для чего? Мир в виде нашей воплощённости с собой?

В книгах нашёл единственного соратника. Шибенду Лахири: «Переживание – это узнавание, а любое узнавание – это загрязнение, порожденное условными рефлексами». Что и кому мы хотим доказать? Попытки сохранить свою отдельность равны попыткам сохранить свою ограниченность. Круги на воде, успокоившись, становятся самой водой. Но это нас не устраивает: нас ведёт ужас небытия.





На сколько понимаю, в Индии синонимами любви являются понятия «блаженство» и «милость». И, если блаженство – это осознание проявленной части мироздания, то милость включает и свою непроявленную часть. Возможно, это можно определить как «торжественная любовь» или «слава божественного». В любом случае аналогий в языке нет, и возможны только нечленораздельные звуки. Это так тонко и одновременно мощно, что вместо формулировок, которые обречены на отставания, происходит нескончаемое обновление действием. Это не натюрморты и пейзажи, а нечеловеческая реальность, которой мы всегда и являлись пока не впали в человеческую отдельность.





Время – групповая проекция сознания. Делаем мы что-нибудь или нет, мы всё равно что-то делаем. Крутые говорят, что не надо ничего делать, чтобы не отличаться от окружающего мира и своей природы, но какая разница, если есть движение времени? Делайте, что хотите – всё равно умирать нечему, кроме узнавания.





Напряжение удерживания своей отдельности провоцирует мышление в нашем сознании. Когда мы смотрим на своё смотрение и понимаем, что это наши игры в объёмное кино, то время-пространственное полотно начинает схлопываться. Мы не собирались становиться отдельными: нас такими сделали, обращаясь к нам как к отдельному существу. Если это не наше решение, то почему бы нам его не отменить? Мы же можем понять, что нас сначала напрягала родовая генетика тела с её голодом и холодом, а потом к этому прибавились навязанные обязанности. На самом деле обязанности не хуже ничегонеделания, так как наша отдельность всё равно является напряжением, в каком бы положении мы ни находились. Мы можем понять, что тело и навязанное избирательное видение – вторичные оболочки. Хочу уточнить, что физическое тело – это отлично, но оно не заканчивается кожей. Ну, так почему бы не сделать вторичное вторичным? Внимание – последний форпост, который делает мир объёмным, принуждая нас в нём плавать, как цветы в проруби. Вне объёма остаётся только видимость, в которой некому быть отдельным или единым. Но видимость – замечательная! Она выражает собой божественное.





Когда становишься на место другого, то видишь ситуацию его глазами. А если встаёшь на место всех? Бесчисленные зауженные оценочные взгляды напряжения-страдания-неестественности. Где ты в этом всём? В каком сочетании случайных элементов? Может, в самом уникальном из всех уникальностей? Шучу. Вроде бы, уходишь в сострадание, а вместо жалости получаешь свободу от самого себя.