Когда внимание проходит за чувственную любовь, то внутри чувственности оказывается качественно другое пространство. Собственно, пространства там, как раз, нет: есть восприятие другого качества. Чувственность только скрывает то, что было внутри неё всегда. Вот этот внечувственный азарт, который находится на том месте, где раньше были раздельные чувства, и называется любовью. Но эта азартность – не погоня за чем-то – это позиции вратаря, принимающего на себя моменты проживания. Приятие всего, красота, которую чувства только оторачивают, и есть позиция любви, не ставящей ничего на первое место во всеобще тотальности.




Видеть, что всё, на уровне ощущений и чувств, является только сцеплениями идей, придающих миру твёрдость – блаженство.




Сознание человека в познавательном уме, как рыба в аквариуме. Ум не может выйти за свои собственные пределы. Но сущность ума не имеет отношения к идеям, которые мы называем умом. Природа ума, не заслоняемая оценочными идеями – это ясность восприятия. Она аналогична любви, когда любовь перестают заслонять чувства.





Потребителям красивых фраз о счастье и свободе.

Каждый умрёт в любви, или без неё. УМРЁТ КАЖДЫЙ. В первом случае, можно провести аналогию с секундами оргазма для того, чтобы хоть как-то было понятно, что такое умереть в любви. Во втором случае - это будет нескончаемый фильм ужасов, так как ленивый будет всегда бороться за свою отдельность. Так, что: «работай, раб, солнце ещё высоко». Красивые мудрые фразы предназначены для ленивого стада овец, которых сначала стригут, а потом пускают на мясо.




Не получается. Состояние провала, отдельности от мира. Данное состояние тоже проявление Этого. Так работают предохранители, оберегающие тело от повреждений. Достаточно не сопротивляться функционированию внимания, и дать ему выполнять его работу по охране тела.
Лучеобразное отслеживание вниманием тела находится во всеобщем внимании. Осознание этого факта снимает конфликт между частным и всеобщим. Именно зацикленность на выходе из ограничений не даёт осознать общее поле, внутри которого происходит движение формы с условным понятием «я». Мы на столько могущественны, что можем себе позволить быть отельными и всеобщими одновременно. Двойственность даёт недвойственность. В Китае есть высказывание: «ни два, ни один».



Рождественское

Милость такая же нечеловеческая величина, как и любовь. Ничто проявляется в единстве разнообразия. Это любовь. Человеку это не понятно. И никогда не будет понятно, пока он не перестанет воспринимать происходящее как человек. Милость - такая же форма проявления как любовь или свет. Это не жалость или снисхождение: это нечеловеческая величина, которую так же невозможно понять, находясь в человеческой форме восприятия. Мы воспринимаем солнечное тепло после холода как нежность, но Солнце не собирается нас ласкать. Так же мы воспринимаем и милость. Она - одно из первичных проявлений, которое мы очеловечиваем в силу нашей ограниченности.



Любое созерцание предметов с проникновением в сущность предмета является актом любви. Если это озвучить, то уйдёт завеса непонятной таинственности с созерцаний такого рода. Сама любовь таинственна, но это не важно, так как мы ею пользуемся периодически всю жизнь, не осознавая этого.
Пример. В детстве и подростковом возрасте смотрел, будучи на даче, на закаты с успокоенным мозгом после поисков грибов. К оторопелости от красоты примешивалась тонкая звенящая тоска от того, что вся эта красота отдельна от меня, и исчезнет, как только я отведу глаза от этого счастья. Ну, казалось бы: прекрати иметь себя ввиду. Всё уже есть. Нет – мне никто не сказал, что так можно. Наоборот, все только и делали, что были собой.
Очевидные вещи просто не приходят в голову. Если мы являемся проявлениями мира, то почему бы просто не занять данную позицию? Она ни к чему не обязывает, но открывает перспективы.